Книга Тигрица - Дженнифер Блейк

Внезапно в мозгу Джессики зазвучал негромкий сигнал тревоги. Что с ней? Почему она лежит в объятиях постороннего мужчины в маске и позволяет ему ласкать себя? Неужели одного поцелуя — весьма искусного, надо отдать незнакомцу должное — оказалось достаточно, чтобы она позабыла все и вся? Или она настолько пьяна, что, едва избегнув одной опасности, готова снова рисковать всем, что у нее есть? Какое непозволительное легкомыслие! Какой скандал! Какое…

— Не бойся, — негромко прошептал незнакомец, на мгновение оставив в покое ее губы. — Я не сделаю тебе больно.

— Отпусти меня!..

В голосе Джессики прозвучала мольба, хотя она и собиралась произнести эти слова со всей возможной твердостью и решительностью.

Несколько мгновений незнакомец молчал, потом слегка приподнял голову.

— Ты действительно этого хочешь? Ведь сейчас все зависит только от нас, а другого случая любить друг друга нам может и не представиться. Все, что от нас требуется, это не совершить ошибки, о которой мы оба потом будем жалеть.

Глаза Джессики были широко открыты, но она почти ничего не видела. Она колебалась. Самым благоразумным было оттолкнуть его и броситься прочь. Джессика и помыслить не могла, что она способна поступить по-другому. Еще полчаса… нет, несколько минут назад она ни за что бы не поверила, если бы ей сказали, что она способна опуститься до уровня тех людей, которые, словно свиньи в хлеву, пьяно барахтались в объятиях друг друга в темной зале.

И все же руки, обнимавшие ее, были такими теплыми, такими сильными и надежными, а прикосновение губ таким обжигающе-чудесным, что отказаться от всего этого было выше ее сил. Далекие звуки самбы бились в крови Джессики, разжигая ее нетерпение и наполняя ее страстью, а желание щедро вознаградить незнакомца за его своевременное вмешательство подкреплялось нарастающим в ней чувством, которое было гораздо больше и выше обыкновенной похоти.

Потом Джессика подумала, сколько же времени прошло с тех пор, как она вообще испытывала какие-то чувства, если не считать той привязанности, которую она питала к своим близким родственникам. Сколько времени прошло с тех пор, как она позволяла себе что-либо чувствовать? Джессика даже не подозревала, что она способна на подобные безрассудные поступки, на сумасшедший экстаз, на это дикое наслаждение близостью. До сегодняшнего вечера она просто не осознавала, как ее тело изголодалось по ласке и как оно может ныть и болеть, требуя ее — совсем как заблудившийся в пустыне путник страдает от жажды, мечтая о глотке благодатной влаги.

Кроме того, она была в Бразилии, а не в Новом Орлеане. Никто не знал, кто она такая и откуда приехала, и ни одной живой душе не было дела до того, как она себя ведет и что делает. Здесь, на этой темной скамье, в этом пустынном дворике их было только двое — она и незнакомец, для которого она была не Джессикой Мередит, а безликой женщиной без имени и фамилии, которую он отыскал в темноте, в темноте же и покинет. Если она примет его дар — физическую близость, которую он так откровенно ей предлагает, — и превратит ее в радостное воспоминание, способное скрасить ей скучные, деловые будни, кто, посмеет обвинить ее? И кто узнает?

— Это безумие! — чуть слышно прошептала она.

— Да, и да хранит нас Господь! Карнавал и есть самое настоящее безумие, но разве можно выдумать лучший предлог, чтобы отправиться туда, куда зовет сердце?

Губы Джессики чуть заметно дрогнули в лукавой улыбке.

— По-моему, сердце здесь совершенно ни при чем.

— Нет? Тогда что мешает тебе откликнуться на сладкий голос плоти? Потом ты всегда можешь попрощаться навсегда… Если ты так этого хочешь.

Джессика напрягла слух, стараясь уловить в его речи акцент. Нет, подумала она, никакого акцента, произношение просто идеальное. Может быть, это интонация, необычная манера строить фразы ввела ее в заблуждение?

Джессика никак не могла решить, в чем тут дело, да это было и не важно. Ее тело горело от желания, удовлетворить которое она могла только одним способом.

Теплый ночной ветер зашуршал листьями пальм, и Джессика вздрогнула, с особенной силой ощутив сладкий запах цветущего жасмина, который всегда действовал на нее возбуждающе.

Она вовсе не собиралась прижиматься к незнакомцу. Движение было чисто подсознательным, рефлекторным, и разум не принимал в нем никакого участия. Напротив, Джессика испытала настоящее потрясение, граничащее с ужасом, когда обнаружила, что ее своевольное тело качнулось в сторону и прильнуло к твердому плечу незнакомца. Ее ресницы сами собой опустились, но Джессика уже почувствовала, что над ней больше не довлеют ни воспитание, ни природная стыдливость. Во всяком случае, на новый поцелуй она ответила со всей страстью, на какую была способна, и ее губы с готовностью раскрылись под его губами.

Незнакомец судорожно вздохнул и откинулся назад, потянув ее за собой. Прислонив Джессику к стене, он повернулся к ней и, загораживая ее от всего света своими широкими плечами, принялся целовать лоб, брови, кончик носа и скулы Джессики. Потом он снова нашел губами ее рот и впился в него долгим и страстным поцелуем, одновременно расстегивая крошечные золотые пуговицы ее льняного платья.

В его движениях не было нетерпения или поспешности. Можно было подумать, что время не имеет для него никакого значения. Расстегнув последнюю пуговку, незнакомец опустил ладонь на ее грудь — туда, где отчаянно стучало ее сердце. Его язык задвигался во рту Джессики в такт этому сумасшедшему биению, а рука сдвинулась выше и нашла под кружевами ее дремлющие соски. Он ласкал их с такой нежной осторожностью, словно это были полные сочной сладости ягоды, которые он боялся раздавить. От его движений они проснулись, напряглись и отвердели, и когда это произошло, он перенес на них весь жар своих губ, увлажнив языком покрывающее их тонкое кружево. Прежде чем Джессика успела отреагировать, он вдруг оттянул лифчик и одним движением вобрал напрягшийся сосок в себя.

Забота и неторопливая осторожность незнакомца заставили Джессику окончательно позабыть обо всем — даже об инстинкте самосохранения. Последний барьер пал, и она покорно выгнулась навстречу незнакомому мужчине, подставляя тело его ласкам. В ее жилах тек жидкий огонь, кожа пылала, а под опущенными веками сияли ослепительные солнца.

Под уверенными руками незнакомца передняя застежка ее лифчика легко разошлась, и он прижался губами и лицом к ложбинке между ее освобожденными грудями. Руки его тем временем соскользнули по животу Джессики вниз и легли на небольшой холмик.

Даже сквозь ткань юбки Джессика ощущала силу его гибких пальцев, которые уверенно продвигались все дальше. Отыскав небольшой бугорок сверхчувствительной плоти, примостившийся в складке ее лона, незнакомец сосредоточился исключительно на нем. Его средний палец медленно задвигался по суживающейся спирали, и чем ближе подбирался он к ее самой сокровенной тайне, тем сильнее становились сладкая мука и ощущение тяжести, скопившейся внизу ее живота.