Книга Вирус - Ларс Один

механик остался на пирсе, дожидаться пока команда покинет судно. Трое его механиков разбрелись выполнять приказы начальника.

Худой, болезненного вида мужчина, уже будучи на корабле, потянул за рычаг и спустился по лестнице в открывшийся люк. Машина остановлена, механизм замер. Разбросанных по машинному отделению аварийных огней не достаточно, чтобы выполнить внешний осмотр. Он использует переносной фонарь, заглядывает везде и всюду. Не сомневается в том, что машина после незначительной аварии цела, а потому осмотр – формальность. Задумавшись, не замечает лежащего у одной из лестниц тела. Натыкается на него и падает. Да так удачно, что оказывается лицом к лицу с мертвецом.

— Быть этого не может! — удивлённо восклицает он. — Вот и не верь после такого в богов! Нежданная, потрясающая удача! А мы хотели задействовать кого-то из команды. Эх, всё мгновенно упростилось!

Словно вор оглядываясь по сторонам извлекает из наплечной сумки инструменты. Раскладывает их прямо у головы своей находки. Одевает перчатки. Долго примеряется, что-то рисует на облепленном редкими, седыми кудрями черепе. Наконец в его руках появляется скальпель. Совсем небольшой срез. Вытирает тряпкой кровь, берётся за дрель. В просверленную дырочку проталкивает серебристый шарик. Обрабатывает место среза и оставляет там лишь пару профессиональных и почти незаметных швов.

— Готово, — удовлетворённо улыбается странный механик.

Складывает инструмент в сумку. Спешит по оказавшейся роковой для бессмертного лестнице наверх. В большом, просторном отсеке среди капсул уже прохаживается старший механик.

— Господин Митак! Кхе-кхе-кхе! — привлекает он внимание начальника и тут же заходится противным, удушающим кашлем.

— Ну и махина! Двадцать воротов, четыреста мороков ходовой, сто километров крейсерская, грузоподъёмность сумасшедшая! — восхищался лайнером неспешно идущий в сторону Пауля Айн.

— Экстренная ситуация, — доложил подошедшему начальнику уже справившийся с кашлем механик.

— Сходи-ка к доктору снова, — с подозрением посмотрел на него тот. — Машина в порядке? Что ещё за экстренная ситуация?

— Один из пассажиров каким-то образом оказался в машинном отделении.

— Что?! — взревел старший механик. — Так чего ты стоишь?! Где он? Как он? Помощь нужна? Вызывай санитаров!

Они спустились по лестнице к телу бессмертного. Пока Пауль задействовал служебный смарт, Айн проверил жив ли старик.

— Дышит, — облегчённо вздохнул старший механик. — Послушай, Пауль, ты молодец. Я дождусь санитарную команду, а ты давай, помоги Солу с мороками. И обязательно сходи к доктору! Что-то ни хрена не помогает тебе его лечение.

Болезненного вида мужчина лишь покивал в ответ. Покидая машинное отделение он уже не мог скрыть охватившей его смертельно больной разум радости. Процесс запущен, вирус свободы начал своё опасное путешествие. Он успел вовремя и умрёт с уверенностью, что консы Осма будут свободны.

Трофеи безумца

Трофеи безумца

Станция «Эхо»

Год три тысячи сто девяносто третий

День шестьдесят шестой

Смутное чувство тревоги разбудило его посреди ночи. За весь день так и не решился побеспокоить Линду, а потому проснулся в одиночестве. Очень хотелось порушить ясное, предопределённое будущее, но страх потерять свою богиню останавливал. Подошёл к широкому, панорамному окну и застыл, разглядывая звёздное небо. Несмотря на двойную дозу лекарства, появившаяся ещё днём головная боль не отпускала. Подошёл ближе, прильнув лбом к стеклу и оперевшись руками на деревянную окантовку над головой. Прохлада слегка успокоила, позволив мыслям обрести некое подобие порядка. Хотя порядок был весьма относительным, сродни тысячам ярких огней, рассыпанных щедрой рукой создателя пред его взором. Какое-то время пялился на звёзды, стараясь вспомнить то непонятное, постоянно ускользающее нечто. Ему приснилось...

— Такого ещё не было, — прошептал мужчина. — Во сне я узрел истину.

Чем сильнее старался вернуться, тем тщетнее становились его попытки. Он так и не вспомнил встревожившее его видение. Однако уже сам факт существования откровения вселял серьёзную тревогу за собственное психическое здоровье. Крепла уверенность, что память подводит. С первого дня после возвращения из госпиталя он стал замечать за собой странности. Поначалу не обращал на них особого внимания, а с Линдой и вовсе считал проблемы с головой осложнениями после ранения. Сегодня ночью всё стало намного сложнее. Он наконец-то набрался смелости взглянуть страху в лицо.

— Если я схожу с ума, то увериться в этом не помешает, — вновь прошептал он самому себе.

Вспомнил события последних дней. Странностей было более чем предостаточно. Он предвидел всякие мелочи, вроде встреч с людьми или их действий. Мог заранее предсказать погоду. Узнавал гостей, с которыми не был знаком и, казалось, знал о станции больше, чем нужно.

«Но если сам разум пошатнулся, то сон лишь иллюзия, — пришла в тяжёлую, разрываемую усилившейся болью голову спасительная мысль. — Так почему же я так обеспокоен? Следует обязательно показаться доку. Но так можно потерять всё и конечно же Линду. Лучше пока скрыть. Возможно это лишь временное недомогание. Ты твердишь себе одно и тоже все эти дни. Пора что-то делать, иначе всё может закончиться точно также, как с Дэном. Возможно ли, что он чувствовал то же самое?! Я не убивал его, но кто-то же сделал это. Вот также кто-то расправится и со мной.»

Устало присел в кресло у низенького журнального столика. Блуждая потерянным взглядом по комнате, словил себя на странной мысли, что никогда не просыпался среди ночи. Он, как и другие служащие станции, неукоснительно придерживался режима. Ночь для сна, день для работы, вечер для отдыха. Даже секс вечером, либо утром, но не ночью. Конечно, у работников ночной смены всё было наоборот, но и им точно не было нужды просыпаться днём. Режим — основа порядка. Дэн часто нарушал его. Вечерами напивался в хлам, болтал всякие глупости и хулиганил. Не заметив за собой склонности к подобному поведению, Мольц вновь занялся самоуспокоением.

Взгляд остановился на небольшой книге, вечно лежавшей на столике у кресла. Это была единственная книга в комнате. Небольшая, с однотонной бордовой обложкой и длинной надписью чёрным