Книга Быть невесткой - Таня Балер

выглядит моложе, и что она приноровилась не выкидывать старую одежду, а плести из неё коврики.

Я могу любя пошутить, но вот другим этого делать нельзя. Не их дело, как они живут и чем развлекаются.

Вот эти коврики и стали последней каплей.

Но началось всё с коляски.

Знаете, сколько они стоят?

Много. Особенно, если хочешь что-то удобное и манёвренное, а не двадцатикилограммовую махину, не помещающуюся в лифт.

С выбором мы дотянули до января. Уже зная, что ждём достаточно крупную девчушку, раз мой «коровий» таз для неё узковат.

Нашла я её в одиночестве. Увидела в соцсети отзыв на один магазинчик, который мы с Вовой пропустили в своих поисках, и поехала туда.

Приехала, увидела и выдернула мужа с работы. Уже вдвоём мы осмотрели её со всех углов, выискивая причины для скидки в 25 %, без которой её цена выходит за наши рамки, но не нашли и купили.

Удачная покупка!

Мы её даже отметили коктейлем из минералки с соком. И осторожным и нервным сексом. Мне-то на радостях пузырики в голову ударили, я бы и на второй заход пошла, а вот для переживающего Вовы процесс вышел напряжённым.

А через два дня в солнечную субботу, позвонив и предупредив за пять минут до выхода, спустя полчаса после звонка притопала свекровь.

Не просто так, а с оладьями из кабачка. Не жареными, а печёными в духовке, потому что так полезней и менее калорийней, а мне нужно думать о весе.

Я, кстати, уже рассказывала, что к девятому месяцу набрала одиннадцать килограмм? По ощущениям половина из них ушла в грудь, по полкило обосновалось в отёкших лодыжках и всё остальное — вес ребёнка.

Так вот пришла к нам заботливая Алла Олеговна с угощеньем и увидела коляску.

— Вы ЭТО для ребёнка купили? — смогла она одной интонацией показать своё отношений к увиденному.

— Да. Повезло поймать скидку, очень удобная модель, — отрекомендовала я и предложила попробовать, как легко ей управлять.

— О чём вы думали, когда девочке катафалк покупали?

Коляска не была полностью чёрной, по бокам располагались вставки светло-серого цвета, но сравнение с катафалком… Меня оно позабавило.

— А если бы она была белой, то был бы свадебный лимузин, — подмигнула я Вове, вызвав его усмешку.

— А если зелёной, то танк. Мам, чёрный стильный и немаркий цвет, — веселясь, сказал он. — Говорят, он стройнит.

И на этом обсуждение коляски, которую мы купили для СВОЕГО ребёнка на СВОИ деньги, должно было завершиться.

Но Алла Олеговна взяла только паузу, потому что, когда я заваривала свежий чай, а Вова выкладывал из контейнера на тарелку мамины оладьи, она, погладив, тонкую полупрозрачную занавеску с изображением листочков, что переместилась из кухни моей квартиры в кухню Вовиной (или всё же нашей), продолжила рассуждать о моде и стиле.

Я не слушала. С одной стороны от меня вскипевший чайник пар пускал, с другой Вова у раковины мыл пустой освободившийся контейнер. А потом вдруг стало тихо, и я чётко услышала:

— … хоть пока без ковров, а то у родителей всё в них. Откуда будет вкус, когда растёшь в такой обстановке?

Было ли это сказано с желанием обидеть? Нет.

Думаю, свекровь и критиковать моих родных не планировала, просто её понесло, и рот выдавал всё, что было в голове.

А я устала быть беременной, до планового кесарево оставалось четыре дня, и было немного тревожно, и вот одно неуместное замечание и меня тоже понесло:

— Моя мама плетёт коврики из ненужных тряпок, для неё это приятное и бесплатное хобби. Та висевшая на окнах аляпистая фигня в стиле сельского шика — тоже тряпки! А вы на это уродство ткань покупали. Улавливаете разницу? Но я не стала обсмеивать ваше чувство прекрасного, так будьте добры уважать наши предпочтения и не касаться моих родителей. Договорились?

Ну, вспылила я. А чего она все месяцы напрашивалась?

Беременность

После моей отповеди Алла Олеговна поднялась, вышла в коридор, оделась и ушла. Происходило это всё в тишине. Она гордым молчанием, должно быть, показывала обиду, я делала медленные глубокие вдохи, успокаиваясь, а Вова был слишком растерян тем, как всё обернулось, чтобы сказать что-то.

— Я не считаю себя виноватой.

— Я ничего такого не говорю, — покачал он головой и засунул оладушек целиком в рот.

— А в мыслях считаешь?

— Нет, мама же сказала какую-то гадость?

— Какую-то? Ты не понял?

— Я не слушал. Она вечно что-то говорит, с ума сойдёшь, если будешь во всё это вникать.

Наверное, дальше могла начаться война. Или как минимум бойкот.

Однако ничего не случилось. Нас не настигла кара за нанесённую Алле Олеговне обиду.

Какие тут могут быть разборки, если подошло время родов?

Но перед этим стоит рассказать, как родственники восприняли новость.

Первыми узнали мои.

Мы приехали к ним через два дня после скрининга.

— Быстро как получилось! Дай я тебя обниму! И ты, Владимир, сюда иди! — поборов первое удивление, принялась поздравлять нас мама.

Дядя Миша сегодня был дома, поэтому и от него нам перепала пара добрых слов, меня он осторожно погладил по спине, а Вове пожал руку и предложил обращаться, если нужна будет помощь.

Позже, обсуждая это между собой, мы с мужем не смогли определиться, о какой именно помощи говорилось. С маленьким ребёнком или заботе о беременной женщине. С одной стороны, ни в первом, ни во втором отчим замечен не был, а с другой — при его работе он видел всё и обладает слоновьем спокойствием, а такой человек в добровольных помощниках лишним не будет.

До Вовиных родителей новость мы донесли ещё через три недели, когда я без опасений смогла осилить дорогу и тряску туда-обратно. К тому моменту у него в квартире уже были поклеены новые обои, висели нелепые шторы, но для приёма гостей она была не готова, поэтому мы там только поужинали взятыми с собою продуктами, переночевали и на следующий день поехали к свёкрам. Не в квартиру, куда меня Вова привёл знакомиться с ними, а на дачу.

Кстати, ещё до того, как стать мне мужем, он рассказал показательную историю об этой даче.

Ну, как показательную. Доказывающую его желание быть независимым и тягу Аллы Олеговны к манипуляциям.

Подыскивая одиннадцать лет назад жилищный комплекс, где купит квартиру, взяв на себя долгосрочные обязательства перед банком, ещё молодой и наивный Володя Бессонов выбирал район по двум критериям: тихое и не слишком загазованное место, чтобы можно было открывать окна, и близость к родителям. Во-первых,