Книга Кофе для Шевара - Арина Боярова

потом глубоко вздохнул.

— Вот настоящая пробуждающая! Её надо беречь, ты будешь с ней постоянно, даже после выбора. Один защитник не справится. Как только зеймы услышат зов такой нежной зеи, тебе придётся сдерживать их толпу.

— Как скажете, учитель.

Глава 5

После ванны я немного успокоилась, а когда вышла, увидела грустного Цвара.

— Ты чего?

— О чём вы, Ева?

— Ты грустный, что тебя печалит?

— Вам показалось. У нас много дел, через три дня день выборов. Мы с учителем должны рассказать вам об этом важном для нас всех событии. Вам понадобится много сил, давайте я для начала покормлю вас.

— Здесь только какие-то сухарики, я сама могу поесть.

— Это не сухарики, красноватые — мясные ломтики, жёлтые — кислый фрукт, который хорошо сочетается с мясными ломтиками, а ярко-красные — фруктовые, пряные.

Цвар

Не успел я договорить, как она сцапала своими маленькими пальчиками красный и жёлтый ломтики.

— Мммм, как вкусно, как наши чипсы.

Я залюбовался, как она аккуратно ест. И в то же время так аппетитно, хоть я и не любитель ломтиков, но, глядя на Еву, тоже захотел их съесть.

— Госпожа, вы должны меня выслушать очень внимательно, я расскажу вам все тонкости, а вы сделаете свои выводы и поступите, как велит вам душа.

— Мне уже страшно, Цвар. И без всяких тонкостей, ведь это моя судьба, мой второй шанс. Очень хочется не ошибиться.

— Ева, конечно, там будет много зеймов. Сама обстановка немного напряжённая. Все знают, что появилась пробуждающая, и каждый, кто там будет, захочет, чтобы вы выбрали именно его. Сразу отвечу, почему. Каким-то образом вы призываете к защите, посылаете в пространство волны, как бы это вам лучше объяснить.

— Я что, кричу SOS? Это у нас международный призыв о помощи.

— Да, это самое точное выражение. Вы скоро научите меня своим земным словечкам. Вы посылаете эти волны, особенно когда волнуетесь. Хочется крушить всех, кто посмотрел на вас не так. Да и вид у вас беззащитный, как у детёныша. А пахнете вы, как самка во время гона. Поэтому самое главное — быть спокойной. Я знаю, для вас это почти невыполнимо. Перед самым днём выбора я успокою ментально вас и всех вокруг, а перед сном вы будете пить настойку. Мы называем её «Безмятежный сон».

— Так я просто буду хотеть спать. А я должна не сонной быть, а внимательной.

— Утром вы будете бодры, а вот волнения немного притупятся.

— Хорошо, я сделаю, как ты мне говоришь. Но я не чувствую ничего, и мне тяжело понять про волны, совершенно мною невидимые и неощутимые.

Как хотелось ещё немного рассказать ей обо всём и объяснить, что я рядом и укрою от любых невзгод, но я не имею на это права, никакого. Нас приглашает на ужин учитель, второй раз посылает сигнал.

— Ева, учитель приглашает нас на ужин.

— Пойдём, только рассказывайте всё как есть. Лучше сразу знать всю правду, пусть даже не очень приятную, но зато я буду готова к любым неприятностям.

Какая же она разумная, ведь вижу, как ей страшно. Но она не закатывает истерик, не пытается мной манипулировать, говорит всё так, как чувствует. Туген, вразуми меня или освободи от бремени аями.

Она вложила свою маленькую ладошку в мою руку, и мы пошли. Пока мы двигались по лабиринтам храма, Ева смешно раздувала ноздри и хмурила брови, сдвинув их к переносице. Эта маленькая женщина совершенно не пыталась выглядеть достойно и невозмутимо. А я смотрел, и любовался ей, и впервые сожалел, что вскоре стану главным шаманом Ельзеи.

Чтобы меньше волновать Еву и окружающих, мы решили, что всю еду принесут заранее и накроют артефактом, сохраняющим тепло. На ужине мы будем втроём. Учитель уже сидел на кушетке возле стола.

— Я не чувствую аромата еды, почему?

— Еда накрыта артефактом, вы же не хотите есть холодную еду, госпожа.

— Конечно, нет. Есть очень хочется.

Шаман удивлённо посмотрел на Еву. Наша зея промолчала бы, просто села бы спокойно и ждала, когда защитник предложит ей пищу. А Ева, как детёныш, — совершенно непосредственна. Я положил ей в тарелку всё, что она может есть самостоятельно. Налил наваристый бульон в её миску, достал её ложку, зажёг магический огонь и прокалил.

— Цвар, ты так и будешь носить везде эту ложку?

— Мой аями, ты не рассказал госпоже о ложке?

— Не всё, учитель. Пока Ева будет есть, я дополню свой рассказ. Ложка для зеи делается её отцом. Она имеет магические свойства. Может распознавать любые яды, активируется и дезинфицируется прогреванием на огне. Никто не может есть чужой ложкой. Когда для зеи находится защитник, ему отдают её ложку. А когда встречается пара, то он сам делает ложку для своей зеи. Так как вы не из нашего мира, то мне пришлось делать для вас ложку. Я вложил в неё артефакт и немного своей силы.

— Вот оно в чём дело, Цвар! Мой аями, ты так и не понял, почему лучше всех слышишь пробуждающую? Ты вложил немного своей силы? По-моему, ты вбухал столько силы в эту ложку, что удивительно, что она не рассыпалась на частицы!

— Кто же делает ложки для своих подопечных теперь, когда нет дочерей, а только подопечные зеи?

— Их делают защитники, готовясь ко дню выбора.

— А разве нельзя переделать ложечку? Что вы так смотрите на меня?

— Нет, госпожа, для вас сейчас это будет нежелательно, ведь с другой стороны, вы только в выигрыше. Волны аями уравновешивают вас намного больше. Я даже не представляю, что было бы, если бы Цвар этого не сделал. Наверное, возле храма летали бы все виманы Ельзеи.

— У нас есть такая поговорка на Земле: «Что не делается, всё к лучшему». Поэтому мне непонятно, зачем вам волноваться?

Только что я понял, что для меня Ева — пара, и это понял учитель. Его глаза стали совсем печальными. Но моё лицо оставалось для неё доброжелательным и безмятежным. Эту маленькую зею не обмануть, она продолжала тревожно всматриваться в меня.

— Всё хорошо, госпожа. Я непростой зейм, у меня немного другая структура волн. На меня это практически не влияет.

Я сказал это как можно спокойнее и беззаботнее, хотя душа моя оплакивала мои пылкие чувства к пробуждающей. Конечно, я гнал все догадки из своей головы, не хотел верить в роковую ошибку, нужно было просто вложить артефакт от ядов в эту ложку. Но что теперь зря хтэром махать. Сейчас не время думать о себе, на кону