Книга Разлом миров. Санкт-Петербург - Валентина Игоревна Колесникова

без шума.

Кажется, она описалась…

То, что отразилось в глазах твари, я ни с чем не спутаю – наслаждение. Удовольствие перед охотой, которое получает хищник, преследуя жертву. Она предвкушала пир, причмокивала, прячась в тени, громко, с наслаждением вдыхала запах… И тащила за собой пленника.

В ее угловатой тощей руке были зажаты длинные пряди светлых волос… Она волочила за собой чье-то бездыханное, истекающее кровью тело…

- Эй… ты…! – незнакомый мальчик никак не реагировал на чудовище в лесу, но с меня не сводил своих черных глаз, - ты кто?

Молчание в ответ. Вновь повернул голову к лесу.

Замер. Будто понял что-то.

Оскалился…

И больше не боялся…

Затем она вышла из леса…

Медленно, словно была ранена.

Движения обрывистые, как у зомби из фильмов.

Так похожа на простую женщину… Обнаженную, с большими, привлекательными формами.

Я уставилась на то, что ступило на асфальт:

Тонкие изящные руки казались неестественно длинными, лицо бледное и на его фоне пышные алые губы особенно выделялись. Глаза… глаза словно пластмассовые, ненастоящие.

Все тело слеплено из разных частей, отлично пришлифованных друг к другу – ни единого шва, даже намека на пластику или раны. Идеально гладкая кожа без пятен, родинок и грязи – как у фарфоровой куклы.

Длинная изящная шея и… пальцы…

Пальцы, что все еще сжимали кого-то за волосы и тащили за собой по земле как безжизненную куклу. Даже понять невозможно – мужчина там или женщина, ребенок или взрослый.

Она медленно шла ко мне, смотрела в глаза, будто гипнотизировала. Я не могла пошевелить ни пальцем, ни головой. Даже моргнуть не получалось.

Ненависть в душе закипала, словно лава в жерле вулкана. Тварь приближалась, с шумом бросила пленного на дороге, тянула ко мне тонкие изящные пальцы, украшенные длинными остро заточенными когтями, с кончиков которых стекало нечто вязкое.

Черные длинные волосы касались земли, волочились отросшими патлами, но почему-то выглядели при этом красиво.

Ее лицо… Оно… Красиво?

Утонченность профиля, выразительные темные глаза и пышные, алые губы, что скривились в еле заметной улыбке. Она говорила слишком тихо, тянула ко мне руки, не сводила взгляда и… Облизнулась.

Смерть.

Я понимала, что это – смерть. И что если я ничего не попытаюсь сделать, умрем все. И моя маленькая девочка, забившаяся под машину, не сможет сбежать.

Не в этой жизни и не от этой твари.

Ярость сравни катализатору – заставляет двигаться. Это чувство бывает разное, оно отличается не только по силе своего воздействия, но и источником. Причина для столь яркой эмоции тоже важна и как мне кажется, влияет на наши поступки, а в какой-то ситуации даже оправдывает. Вот и сейчас мать, осознавшая, что ждет ее ребенка, испытывала не просто ярость и гнев. Нет, эти чувства не описать словами.

Стало плевать на саму себя, собственная жизнь уже не имела особого значения.

Кончик острого когтя замер в миллиметре от моего лица.

Я видела прозрачную густую каплю, чувствовала приторный аромат, ощутила головокружение, а так же то, как острие перочинного ножа аккуратно, будто в растопленное масло, вошло куда-то в область печени.

Тишина.

Ее лицо исказилось.

Но не от боли.

Тварь улыбалась, как будто знала, что все это бессмысленно.

Нож действительно вошел в ее тело, но стоило выдернуть острие, как кровь не хлынула из раны. Само лезвие осталось чистым, словно внутри чудовища был просто воздух.

Тварь оскалилась, резко изогнула шею и начала меняться.

Я видела множество швов на ее теле – они возникали прямо на глазах, переходили на плечи и руки, спускались на все тело, обхватывая бедра со всех сторон. Словно робот, сотканный из чей-то плоти, она начала преобразовываться, орала ультразвуком, не сводила взгляд и наслаждалась священным ужасом, охватившим мою голову.

Больше не было женщины. Вместо нее я видела богомолоподобную тварь, размером с внедорожник, с огромными жвалами и острыми клыками в раскрытой бездонной пасти. Лицо фальшиво – камуфляж, не более того.

И как только она сделала шаг в мою сторону….

Ребенок рассек ее тело пополам…

Острыми когтями мальчик с легкостью вырвал ей челюсти, увернулся от острых когтей в момент нападения и снова и снова рвал чудовище на куски.

И ни единый мускул на его лице не дрогнул.

- Эмой, - шепнул ребенок, махнув мне тощей рукой. – Эмой ноэ ви.

- Я… Я не понимаю…

Совсем ребенок… Он же ребенок…

Он вновь махнул рукой, отпрыгнул от существа в сторону с такой легкостью, словно ничего не весил. Подлетел к машине и…

Схватил Васю.

Я пискнуть не успела, как он отбросил ее в сторону болота. Дочка даже не могла кричать, лишь хватала ртом воздух и грохнулась в воду.

В этот момент машину отбросило в сторону. Длинные острые лапы богомола схватили автомобиль за крышу и откинули его дальше по дороге.

Тварей оказалось несколько. Более того они отличались по половым признакам.

И если женская особь лежала поверженная и истекала кровью, все еще сохраняя двигательные рефлексы в конечностях, то мужская…

Судя по взгляду ребенка и его трясущимся рукам, с этим он так легко не справится.

Это существо больше раза в два, за спиной дрожали тонкие лепестки крыльев с яркими прожилками. На кончиках изогнутых длинных рук – когти и, как у истинного богомола, острый крюк-шип с ядом на конце.

Мальчик пошатнулся, упал на одно колено, вновь прислонив ладонь к груди, где висел амулет – ему было больно дышать, он с трудом держал равновесие.

Чудовище, что снесло машину, запрокинуло назад голову и так же, как и женская особь, стало меняться.

Ребенок пятился назад, я рванула к дочери, совершив ошибку.

Нельзя. Никогда нельзя поворачиваться к хищнику спиной и тем более бежать.

Это сигнал к атаке, начало охоты и жажда