Книга Небеса Умоются Кровью 5 - Евгений Астахов

свиток.

Любопытно, но техника почти не реагирует на прикосновения наставника. Золотистое сияние вокруг манускрипта лишь слегка усиливается, не более. Призрак бегло просматривает текст, то и дело понимающе хмыкая и ухмыляясь каким-то своим мыслям.

— Ну что ж, с языковыми особенностями той эпохи я могу тебе подсобить. Неси-ка бумагу и кисть для письма, — командует он, властным жестом протягивая раскрытую ладонь.

К счастью, у меня всегда всё необходимое под рукой — вернее, в пространственном кольце. Снабдив учителя писчими принадлежностями, я готовлюсь внимать.

И Феррон принимается терпеливо посвящать меня в нюансы и тонкости древнего наречия.

— Ты ведь заметил, Рен, что львиная доля книг в моей библиотеке написана на современном языке? — отвлёкшись от объяснений, спрашивает он, для наглядности изобразив на бумаге несколько знакомых иероглифов

Утвердительно киваю, подавляя зевок. Многие часы, проведённые за изучением здешних фолиантов, не прошли даром.

— Есть некоторые отличия, но в целом многие книги из вашей библиотеки мне вполне понятны, — замечаю я, извлекая из стопки один из фолиантов и бережно раскрывая его. — Вот, к примеру, этот трактат.

— Великолепно! — Феррон с довольным видом забирает книгу и пробегает взглядом по строкам, оценивая сложность текста. — Для простого сына дровосека ты на удивление начитан и образован. Как думаешь, сколько лет этому манускрипту?

— В первую очередь спасибо моей матушке, что научила грамоте. В остальном я всему учился сам, по крупицам собирая знания, — парирую я шутливый укол наставника.

Старик многозначительно хмыкает и кладёт раскрытую книгу передо мной.

— Ну, рискни предположить. Сколько веков минуло с тех пор, как последний иероглиф лёг на эти страницы? — в его глазах пляшут лукавые искорки.

Я задумчиво изучаю текст. Незнакомых символов не так много, большая часть письмен вполне привычна современному глазу.

— Затрудняюсь дать точный ответ, но, думаю, этой книге никак не меньше нескольких сотен лет, — наконец отвечаю я.

— А вот и ошибаешься, мой юный друг! — торжествующе восклицает Феррон. — Даже призраку есть чему тебя поучить. Сей фолиант создан без малого тысячу лет назад!

Наставник принимается терпеливо разъяснять мне тонкости древней письменности, виртуозно указывая на малейшие отличия старинных иероглифов от их современных аналогов.

— С веками и упрощением начертаний многие иероглифы растеряли изрядную долю своей глубинной силы, — вещает Феррон, для наглядности черкая на бумаге примеры разных эпох. — Именно поэтому в ваше время в мире рождается так мало по-настоящему могущественных техник. А даже если они и появляются, то полноценно передать их грядущим поколениям практически невозможно.

Старик делает паузу, задумчиво поглаживая подбородок, а затем продолжает:

— Впрочем, не стоит воспринимать мои слова как аксиому. Случается и так, что иероглифы различных эпох несут схожий, а то и вовсе идентичный смысл, отличаясь лишь внешне. Более того, даже символы с одинаковым базовым значением могут таить в себе неоднородную степень внутренней силы. Вот, к примеру, возьмём два простых иероглифа: «большой» и «огромный». Как думаешь, который из них несёт бо́льший энергетический заряд?

— Оба означают нечто крупное, превосходящее обычные размеры. Но второй, пожалуй, будет посильнее, — отвечаю я, указывая на один из начертанных учителем символов.

— Совершенно верно. И ведь это лишь простейший пример, призванный проиллюстрировать общий принцип, — одобрительно кивает Феррон.

Время летит незаметно за увлекательной беседой. Наставник подробно освещает множество тонкостей и нюансов, значительно обогащая и расширяя мои познания в области создания техник и письменности.

— Разумеется, крайне важно изучать творения предшественников, постигая их мудрость и секреты мастерства, — подытоживает собеседник. — Однако истинная цель любого культиватора — в конечном итоге выйти за рамки обыденного и сотворить нечто своё, доселе невиданное. Раздвинуть границы возможного, переступить через собственные ограничения. И начинать этот путь следует с познания себя, своих сокровенных глубин.

Феррон решительно поднимается и, одарив меня ободряющей улыбкой, добавляет:

— Что ж, Рен, на первых порах этих знаний тебе хватит для освоения древней техники. Не затягивай, ибо вскорости я жажду воочию узреть, как ты применишь её в настоящем бою!

После хорошего отдыха и основательной теоретической подготовки я с головой погружаюсь в практические занятия. Перемещаюсь на тренировочный полигон и приступаю к отработке движений новой техники. Называется она Шаг Пылающего Солнца и принадлежащей к стихии огня, извечному антагонисту моей родной стихии. Однако, благодаря опыту слияния душ с Каору, этот некогда чуждый элемент тоже стал мне в какой-то мере близок. Увы, не настолько сильно, как дерево, но сильнее, чем было раньше.

Сосредоточившись, я направляю потоки Ки по основным меридианам, чувствуя, как они наполняются живительной энергией, будто речные русла в период половодья. Каналы раскаляются, окрашиваясь сперва изумрудным, а затем и насыщенным золотом. Духовная энергия выплёскивается наружу, облекая моё тело переливчатой аурой, подобной солнечной короне.

Представив конечную точку маршрута, я делаю стремительный шаг вперёд — и почти мгновенно перемещаюсь на другой край полигона. Мышцы гудят от напряжения, а духовное ядро раскалилось добела, излучая яркое сияние. Короткая передышка — и я повторяю процесс, оттачивая контроль над потоком Ки и отрабатывая безупречность исполнения.

Да… У этой техники потенциал гораздо выше, чем у Лёгкого Шага, что немудрено, та имеет всего лишь Земной ранг. На полях недавних сражений Лёгкий Шаг значительно утратил свою пользу, поскольку просто не способен тягаться со скоростью моих нынешних врагов.

Описав по арене несколько кругов, я довожу использование Шага Пылающего Солнца практически до автоматизма, впитывая технику в себя на уровне рефлексов. Приходит понимание, что перемещение требует воистину колоссального расхода энергии, и количество затрачиваемой Ки зависит именно от дистанции прыжка.

Пока я способен преодолевать за раз не более дюжины шагов. На максимальной дистанции техника отнимает столько сил, что повторить её сходу не представляется возможным. Духовная энергия исчезает почти мгновенно, будто испаряясь под немилосердным солнцем. Организм буквально сковывает свинцовая усталость, существенно снижая боеспособность. В критической ситуации, конечно, можно рискнуть и выложиться на полную, но для затяжного поединка подобный подход нерационален.

И это ведь я добрался до этапа Золотого Цилиня, что для большинства адептов недостижимая мечта… Сдаётся, Серебряному Богомолу эта техника и вовсе оказалась бы не под силу.

Спустя множество проб и ошибок, наматывая круги по полигону, я нахожу оптимальный компромисс. На дистанции в три-пять шагов чувствую себя вполне комфортно, затрачивая при этом умеренное количество Ки. Превосходный способ обмануть в бою противника, неожиданно переместившись ему за спину.

Впрочем, по-настоящему освоить и прочувствовать любую технику можно лишь в полноконтактной схватке. Закончив