Книга Новый старый дивный Мир - Наталья Алексеевна Добровольская

И, видя недоуменный взгляд Нади, пояснила:

— Это нянечка наша, хорошая бабулька, сама увидишь. Поворчать любит, но ты внимания не обращай, она добрая и заботливая, ее все больные уважают. Ну ладно, потом, как освобожусь, еще к тебе забегу, таблетки принесу, не скучай! — и она выпорхнула из палаты, крепко прижимая документы Нади и листы с назначениями.

Надя опять улыбнулась — шебутная девушка, но толковая, и имя забавное, в ее время уже такого не встретишь, ушло оно, замененное новомодными Миланами, Миями и Эмилиями. Ей было легко и приятно общаться с этой живой и непосредственной девушкой, она была рада этому знакомству.

Девушка (теперь уже так!) вздохнула с облегчением — кажется, все прошло спокойно, никто ничего не понял, одно ее смущало — она помнила, что в руках у Нади был чемоданчик, с которым она и шла по городу.

А сейчас ничего не было, ей и переодеться не во что было, кроме как в больничный застиранный халатик, слишком широкий на ее худенькой фигуре. Но делать нечего — потуже затянув поясок, она села на кровати, дожидаясь завтрака, о котором мечтал уже ее желудок, показывая это своим нетерпеливым бурчанием.

Глава 8

Тетя Дуся и «Дядя Степа»

Глава 8. Тетя Дуся и «Дядя Степа».

Не успела Надя отойти от посещения медиков, как услышала громыхание и шум в коридоре и даже с улыбкой подумала, что это, как в сказке, " лягушонка в коробчонке едет". Потом был стук около двери, и не успела она ответить, как в палату сначала заехала каталка с едой, а следом за ней вплыла — другого слова не подобрать — высокая дородная женщина, которую трудно было назвать бабушкой — хотя от глаз ее разбегались морщинки и волосы, выглядывающие из-под медицинской косынки, были совсем седыми, но она была такая теплая, светлая, что невольно хотелось прикоснуться к ней, как к русской печке.

— Ты что ли у нас Неизвестная, которую Скорая с улицы привезла? Как это тебя так угораздило? Ладно, на тротуаре упала, а если бы на дороге? Под машину бы попала — и шОфер был бы виноват! — ворчала она, тем временем расставляя еду на тумбочке около кровати.

— Я Надя Кузнецова, документы мои нашлись, а заболела я в поезде, когда сюда ехала, окно было открыто, видно, просквозило меня. Да и пока добиралась до вокзала, в автобусе кто-то чихал и кашлял, вот и подцепила заразу, — стала оправдываться девушка.

— Да ладно, бывает, — уже не столь ворчливо проговорила нянечка.- Садись вот ешь, а тот там тебя какой-то кавалер в форме дожидается, хотел уже со мной войти, да не пустила, поешь сначала, а потом уж все остальное.

— Кавалер? — удивилась Надя, но потом поняла, — а, это, наверное, милиционер, который меня на улице подобрал и Скорую вызвал.

— Скорее всего. Ну, ты ешь, я потом тарелки заберу, а пока его запущу, только халат найду — Илья ругается, когда посетители без них заходят, — и она вышла из палаты.

Надя не стала чиниться и с удовольствием поела сладкой каши и попила чая с хлебом и маслом, даже булочка была, но ее она уже не осилила, наелась.

Отодвинув тарелки в сторонку, она решила выглянуть в коридор, двигалась она уже быстрее и увереннее. Там на стульчике действительно притулился тот молодой милиционер, которого она запомнила в первые мгновения попадания в этот мир. На плечах его уже был накинут старенький, но чистый и аккуратный халат. Там же, в коридоре сидели мужчины, которые слушали радио и что-то громко обсуждали, размахивая руками и перебивая друг друга. Так бывает и современных больницах, только сейчас смотрят телевизор и обсуждают чаще всего политические новости.

Молодой человек тоже увидел девушку и спросил:

— К вам можно? Мне бы побеседовать нужно и вещи передать, — и девушка с удовлетворением увидела около его ног небольшой чемоданчик, который, как она помнила, был в руках Нади-первой, как про себя назвала ее наша попаданка.

— Конечно, проходите, у вас, наверное, дел много, а я задерживаю, — и она пропустила краснеющего парня в палату.

Давно она не встречала столь симпатичного милиционера, и смущается так мило, молодой совсем! Вывелись смущающиеся «государевы» люди во времена Надежды.

Чем-то он напоминал знаменитого Дядю Степу-милиционера. Правда, парень был среднего роста и щуплым, да и форма его отличалась от канонического образа героя стихотворения, так как Михалков написал его значительно позже — в пятьдесят шестом году. Но был он таким же подтянутым и располагающим к себе.

— Вы меня помните? Я старший милиционер Василий Смирнов, я карету Скорой помощи вызвал, когда вам плохо стало, вот ваши вещи сохранил, когда вас увезли.

— Конечно, помню. Огромное спасибо, а то я совсем без ничего сюда попала. А там вся одежда моя, совсем переодеться не во что, — и девушка смущенно затеребила пояс халатика.

— А как ваши вещи выглядят? — строго спросил парень, видимо, решил проверить девушку.

Надя сначала растерялась, но какое-то подсознание толкнуло ее, и она выпалила:

— Там на дне должна лежать справка из детского дома о семилетнем образовании на фамилию Кузнецова, я ведь в училище ехала поступать.

Парень сначала решительно открыл чемодан, но опять покраснел и смутился, увидев нижнее белье и чулки с поясом. Тут Надя, видя такое дело, сама решительно просунула руку и вытащила завернутые в газеты документы — ту самую справку, фотографии, какие-то записочки и мелкие бумажки, видимо, памятные девушке. Найдя среди них нужную, девушка протянула ее молодому человеку.

— Там еще мое платье в горошек, пальто и туфельки лежат, все мне в детдоме выдали, когда я в Москву