Книга Поездка в Хиву - Фредерик Густав Барнаби

так, что ни в одном столичном театре не дается представление на русском языке. Полагаю, это может быть объяснено в том числе и той ничем не скрываемой неприязнью, какую многие с виду хорошо образованные русские проявляют по отношению к своему собственному языку. Я часто слышал от них следующую сентенцию: «Мужику он подходит очень хорошо, а вот светский язык – это, конечно, французский». Подобные замечания делаются в основном жителями провинций, чье знание французского настолько несовершенно, а произношение так ужасно, что слушать их – сущая пытка для ушей. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что представители высших кругов в Российской империи глубоко презирают все истинно русское, преклоняясь перед иностранным. Эта слабость развитых слоев общества оказывает неблагоприятный эффект на развитие нации. У себя на родине мы все очень бы удивились, обратись вдруг наш соотечественник к своей супруге не по-английски, или если бы переписка между членами одной семьи велась на иностранном языке; ну, или если бы юная девушка не умела написать письма, кроме того случая, когда ей вздумается писать по-французски, не сделав при этом ужасающих ошибок как в грамматике, так и в правописании. Однако в России это никого не удивляет. Правящие классы здесь не проявляют любви к национальным началам, и для того, чтобы постичь подлинную Русь, вам точно не следует приезжать в Санкт-Петербург. Русское в этом городе покрыто таким толстым слоем иностранной полировки, что разглядеть находящееся под поверхностью не представляется возможным. Какой-нибудь учитель фехтования из Франции будет принят здесь с большим радушием, нежели новый русский Сократ.

Нынешний император, как говорят, делает все, что в его силах, дабы противостоять этой слабости своих подданных. Он дальновидный человек, и огромная империя обязана ему, а также его благотворному правлению гораздо в большей степени, чем любому из его предшественников; однако за время жизни одного поколения трудно избавиться от глубоко укоренившейся привычки. Понадобится много лет, чтобы жители российской столицы усвоили один простой факт: погоня за иностранным, ведущая к ущербу национальных интересов, никогда не возымеет своим результатом процветание России. Еще одним сдерживающим фактором в развитии коммерческих и сельскохозяйственных инициатив по всей стране является высокое значение, придаваемое здесь воинскому званию. Один русский помещик как-то с горечью сказал мне: «Человек у нас полный ноль, если он не на государевой службе. Он обязан носить военную форму, а также иметь tchin либо его эквивалент на гражданской службе. Он должен быть потребителем, а не производителем; в этом, и лишь в этом единственном случае он является человеком уважаемым – таким, на которого смотрят снизу вверх». Результатом служит растрата сил целой нации на то, что никогда не станет, как здесь говорят, «ложкой к обеду»; и, думается, сохранение подобного положения вещей приведет в конце концов к общенациональному упадку.

Читая тем вечером одну русскую газету, я наткнулся на небольшую статью, настолько характерно описывающую приверженность к весьма крепким напиткам по всей империи, что не могу удержаться от искушения изложить ее здесь.

В статье сообщалось об одном торговце спиртными напитками, задумавшем открыть питейное заведение в какой-то большой деревне. Для этого ему потребовалось заручиться согласием местного населения. Решено было устроить аукцион, на который выставили право открытия кабака. В итоге состоявшихся торгов собралась сумма в три тысячи пятьсот рублей, разделив которую между жителями получили ровно по семь с половиной рублей на человека.

Деньги раздали, и, согласно автору статьи, предприниматель вернул все потраченные средства в первые же три дня, поскольку в деревне вдруг проявился необычный всплеск интереса к пьянству. Как только деньги были потрачены, жизнь в местном сообществе вернулась в свое привычное русло.

В России на пьянство смотрят далеко не с тем отвращением, как в Англии, – особенно в среде военных. Офицер, способный перепить своих товарищей до их исчезновения под столом, воспринимается в качестве героя. Подобное преклонение перед Бахусом несомненно связано с местным климатом; и когда столбик термометра опускается ниже нуля, организм требует значительно больше согрева – как наружного, так и внутреннего, – чем в более умеренных климатических зонах.

Русские офицеры, всемерно противостоящие холоду, изобрели один любопытный напиток. Они зовут его «джонка». После обеда, во время которого шампанское, кларет и другое спиртное выпивается в объемах, совершенно немыслимых для жителей нашей страны, на стол водружается гигантская серебряная чаша; в нее безо всякого порядка сливаются бренди, ром, спирт и самые разнообразные вина; туда же идут мелко нарезанные яблоки, груши и вообще все фрукты, какие можно найти на десертном столе. Чашу ставят на огонь, а когда напиток воспламеняется, его разливают по большим кубкам и раздают всем собравшимся у стола. Это весьма непростое испытание, поскольку возлияния, напоминающие скорее поединок, могут продолжаться не один час. Под угрозой в этой ситуации не только головы, но и желудки гостей. Однако мы с вами в России, а на войне как на войне. Пока эти излишества в области питейных привычек не выйдут из моды у представителей высших кругов, вряд ли стоит удивляться тому, что круги низшие остаются привержены им в той же мере.

Тем вечером я ужинал за табльдотом. В России, где питаться предпочитают «а-ля карт», этот порядок является относительно новым установлением. Русская трапеза для человека с ней незнакомого представляет собой явление весьма занимательное. Прежде чем усадить гостей за стол, их проводят к буфету; здесь в изобилии обнаруживаются сардины, икра паюсная и свежая – деликатес, кстати сказать, неизвестный в нашей стране, где так называемая «свежая» икра всегда немного пересолена, – анчоусы и всевозможные приправы. Тут выкуривается сигарета-другая, выпивается бокал чего-нибудь, и вскоре обедающие перемещаются к общему столу. К супу вместо хлеба подаются пирожки с мясом и рисом. Эти супы, особенно приготовленные из рыбы, просто великолепны и очень подходят русскому климату, при котором для поддержания необходимого телу тепла требуется потребление больших объемов азота.

За столом я оказался рядом с одним русским офицером, генералом инженерных войск, и мы вступили с ним в долгий разговор относительно Индии.

– Вы, англичане, – говорил он, – не можете отказаться от мысли, что нам нужна Индия; но упускаете при этом одну немаловажную деталь, а именно то, что в один прекрасный день тамошние аборигены могут возжелать самостоятельного управления своей страной. Я внимательно слежу за ходом событий в Индии; и что я вижу? Да то, что вы делаете все возможное, дабы просветить население в понимании его собственной силы. Вы открываете школы; даете людям образование; они владеют вашим языком – многие из них даже читают ваши газеты; наиболее просвещенные из них знают