Книга Моя родословная - Кей Си Кин

я уверен, что ты взволнована и у тебя много вопросов. Я отвечу на них в машине, нам нужно двигаться. Сейчас, — отвечает Вероника, раздражение портит все ее милое представление.

Эта женщина бредит? Какая реакция выдала мое волнение?

Нет. Я вообще не делала никаких движений, потому что я так далека от возбуждения, что это нереально.

— Почему ты не слушаешь? Я никуда не уйду!

Мне хочется ударить ее по лицу.

Сейчас я уже начинаю злиться. Она не может снова появиться ни с того ни с сего, внезапно ожидая, что я куда-нибудь пойду с ней. Официально объявлено, что Вероника Хиндман — нарциссическая социопатка.

К черту это.

— Я с радостью вбью немного здравого смысла в твою голову, — сладко говорю я, передразнивая ее предыдущий тон.

И бью ее по лицу.

Я довольная тем что мне удалось ударить эту сучку, даже если это была только малая часть на что я могла рассчитывать.

Она кричит, как банши, прижимая руку к щеке. Ошеломленная, тем что я прикоснулась к ней. Материнская забота исчезла, и она делает шаг ко мне в отместку, в то время как Раф встает между нами, портя все веселье.

Парни тоже подошли поближе. Поскольку стук в дверь становится громче, и ее крик становится более неистовым.

— Рафаэль, тебе лучше приструнить эту маленькую сучку, и в последний раз говорю, нам нужно уходить, — кричит ему моя мать, называя его полным именем.

Я смотрю на него. Какого хрена, он собирается слушать мою мать?

Он не собирается соглашаться с тем, что она говорит.

Мне все равно, за что извиняется Раф, он сможет объяснить это подробнее, когда мы выберемся отсюда. Прямо сейчас я просто хочу выбраться из этой раздевалки и как можно дальше от этих сумасшедших. Он смотрит на меня со смирением, написанным на его лице.

— Прости, Луна, это не в моей власти. Иди с ними, это самый простой вариант на данный момент.

Как он может говорить это так спокойно?

— Пойти с ними? Какого черта, Раф? — я кричу. Это еще хуже, потому что он слишком спокойно относится ко всему этому.

— Луна, посмотри на меня. Я обещаю, что не сдамся, но прямо сейчас мы не готовы, и мы в меньшинстве.

— Тогда открой эту гребаную дверь. Джейк и остальные прямо там, еще лучше, не недооценивай меня. Нас. — кричу я.

Приподнятая бровь, руки разведены в стороны. Он знает, на что мы способны, и он просто сдается ей.

— Мне жаль, Луна, но ребята понятия не имеют, с чем они могут столкнуться здесь. Твоя мать права, это касается не только любого из нас, и мы не собираемся решать ситуацию здесь борьбой.

— Серьезно? Не повторяй то, что она говорит! Она просто лезет тебе в голову, как и каждый раз, когда она появляется. Скажи мне, что ты шутишь, Раф, потому что я не уйду!

Я толкаю его в грудь, несколько раз. В глубине души я знаю, что это не его вина, но эти ублюдки держат меня в клетке. Не оставляя мне выбора, он позволяет им.

— Я сожалею…

— Прекрати, блядь, извиняться! Черт возьми, Раф, прикрой меня!

Прежде чем он успевает ответить, моя так называемая мама прерывает его: — Как бы все это ни было мило, время действительно вышло.

С этими словами одна из мясных голов вонзает Рафу шприц в шею, и он падает. Я кричу, пытаясь побежать к нему, но чувствую острый укол в шею, и мой мир погружается в полную темноту, поскольку меня постигает та же участь, что и Рафа. Забавно, насколько уютную темноту можно сравнить с обществом моей собственной матери.

*****

О боже.

Что, черт возьми, стучит у меня в голове?

Черт, что я пила прошлой ночью?

Что бы это ни было, мне нужно держаться от этого подальше в будущем, потому что я чувствую себя как смерть. Пытаясь принять более удобное положение, я поднимаю руку, чтобы вытереть лицо, когда оно застывает, и я замираю. Еще не открывая глаза, я пытаюсь лучше сосредоточиться и лучше оценить ситуацию.

Какого черта на мне наручники?

Это определенно не связано с сексом, я бы никому настолько не доверилась в этом.

Я пытаюсь открыть глаза, чтобы увидеть, что происходит вокруг меня, но стук в голове невыносим, поэтому я пытаюсь думать. Заставляю себя оставаться как можно более спокойной. Мне не нужно волноваться прямо сейчас.

Что, черт возьми, произошло прошлой ночью?

Я сосредотачиваюсь на своих воспоминаниях и пытаюсь связать цепочку событий, пока моя рука висит в воздухе, а тело остается неподвижным, я возвращаюсь к тому, что могу вспомнить.

Я взяла Дот покататься после работы и направилась на склад. Джейк и Томми устроили потасовку, после чего я, наконец, получил свой первый официальный бой. Как звали того парня? Рр… Рри… Риггс! Риггс, чувак, я заставила эту маленькую сучку подчиниться в мгновение ока, хотя он сильно ударил меня по лицу. Черт, может быть, поэтому у меня болит глаз, но это не объясняет, почему на мне наручники. Я помню, как уходила с ринга, и Мерфи остановил меня с деньгами, а потом…

Черт.

Все это возвращается ко мне, как товарный поезд. От внезапной ментальной атаки воспоминаний меня тошнит.

Моя мать, те парни и Раф в раздевалке. Моя мать продолжала твердить об уходе и Рафе, Раф соглашался с ней.

О боже, как будто это прокручивается у меня в голове, как кинофильм. Я вижу, как гребаный приспешник Вероники вонзает шприц в шею Рафа, а затем я последовала за ним на землю. Черт возьми, это то, от чего я сейчас отбиваюсь?

Прежде чем я успеваю оценить себя более детально, я слышу, как кто-то прочищает горло.

— Луна, тебе же больше понравится мое общество с открытыми глазами, не так ли?

Черт, я пытаюсь не вздрогнуть от внезапного звука. К сожалению, это голос моей матери. Я не хочу открывать глаза, потому что она так говорит, но я также не хочу казаться слабой.

С трудом открывая глаза, я преодолеваю жжение и смотрю в ту сторону, откуда доносился ее голос.

Мы движемся. Я еду задом наперед на заднем сиденье большого внедорожника, слева от меня отдыхают двое парней что были с ней в раздевалке. Моя мама сидит в противоположном углу с Рафом, зажатым между ней и еще одной из ее марионеток.

Я вижу напряженную позу Рафа, и, кажется, он пришел в себя на некоторое время раньше меня. Я также не скучаю