Книга Волчья тропа - Сергей Васильевич Самаров

Карлик Абубакир, неуклюже переступая короткими кривыми ногами, сразу же сгреб несколько охапок листьев под самой скалой, куда их намело ветром, и положил позади эмира, чтобы тому было удобно присесть или, по желанию, даже прилечь, чем Бацаев сразу же и воспользовался. Поблагодарив карлика, эмир сбросил с плеч рюкзак и лег на бок.

В принципе отряд не опоздал. Единственное – стало невозможно в темноте рассмотреть все, что хотелось, с помощью бинокля. А бинокля с тепловизором у Наримана Бацаева не было. Он давно хотел себе приобрести такой. Один раз ему даже принесли мощный семидесятикратный японский бинокль с эффектом ночного видения, но Нариман категорически отказался за него платить довольно большие деньги. Дело в том, что такое значимое увеличение давало ясную картину только при использовании штатива. А повсюду таскать с собой штатив было бы просто смешно. Слишком легко таким образом превратиться в мишень для снайпера противника. Да и простой автоматчик в подобную мишень не побрезгует дать очередь, сообразит, что со штативом будет работать только непростой человек. А Бацаев трепетно относился к своему телу, справедливо считая каждое ранение, даже пулевую царапину, бедой, которая когда-нибудь, в критической ситуации, может и сказаться. А пули снайперов, чаще всего, не ранят, а сразу отправляют человека к праотцам, особенно если стреляют из крупнокалиберной винтовки. Например, пуля снайперской винтовки «Корд» способна разорвать человека на несколько частей. Такое в практике эмира Наримана уже случалось. Только что, казалось, вполне здоровый и сильный мужчина нес свой пулемет на позицию после смены перегревшегося ствола, но пуля снайпера из одного сильного человека сделала двух бессильных, даже неживых. Эмир Нариман считал, что лично ему навещать своих предков еще рановато. И он в случае обстрела предпочитал укрываться.

Устроившись на куче листьев поудобнее, он раскрыл свой объемный обвислый старый туристический рюкзак, отличающийся от солдатских камуфлированных рюкзаков моджахедов его группы, и вытащил оттуда кожаный офицерский планшет – памятный трофей, снятый в Ираке с убитого наемника-англичанина, напоминающий о первой и весьма удачной засаде. Англичанин был когда-то офицером SAS[19], профессиональным парашютистом и хладнокровным убийцей, который получал удовольствие от того, что отрезал пленному сирийцу голову своим хорватским ножом с трубчатой титановой ручкой. Он с этим ножом никогда не расставался и даже с его помощью учил Бацаева метать ножи. Когда англичанина убили в бою, эмир забрал его планшет и нож в придачу к своему метательному – мертвому такое оружие ни к чему, справедливо рассудил Волк. А всякие бредни про карму и наследие, передаваемые через оружие, он попросту отмел, выбросил из своей головы. Сейчас Нариман раскрыл планшет, и все, кто стоял или сидел ближе, увидели планкарту. По очертанию ближайших гор нетрудно было догадаться, что это планкарта села, на окраине которого отряд и находится.

Эмир согнутым заскорузлым пальцем подозвал к себе Ваху Чохкиева и Гаджи-Гусейна Рамазанова, двух снайперов своего отряда.

– Загляните в карту. – Он выровнял потрепанные на сгибах листы карты ребром ладони, положил перед собой трубку с включенным компасом, совместил изображение на ней с реальными сторонами света. – Вот здесь сейчас мы. Вот этот дом, рядом с сельсоветом, когда-то был занят милицией. Думаю, их опорный пункт до сих пор на месте, хотя милиция давно уже превратилась в полицию. Найдите мне этот дом и посмотрите, что там сейчас. Иначе придется или по всему селу искать, или захватывать кого-то, кто подскажет. А мне не слишком приятно на односельчан нажимать.

– Понятно, эмир, сейчас глянем… – отозвался более разговорчивый и приветливый Гаджи-Гусейн.

Оба снайпера попросили помощи у товарищей. Их подсадили на плечи, приподняли, и Рамазанов, более молодой, взобрался на лежащую на боку скалу, протянул руку и втащил наверх Чохкиева. Вдвоем они долго рассматривали в прицел лежащее в низине село.

– Ого! – не выдержал Гаджи-Гусейн и сказал предельно громко: – В том доме, что ты, эмир, нам показал, окна и дверь забаррикадированы мешками с песком. Такое впечатление, что нас там ждут. Ой-ой-ой, а это кто там еще?

– Женщина… С одним из «ментов» – женщина! – ответил Чохкиев, тоже отыскавший в прицел нужный дом. – «Мент» сердится, прогоняет ее, а она уходить не собирается. Смелая девка… Жена, наверное. С мужем погибнуть готова…

– Молода вроде бы для жены… Хозяйство такой доверить сложно. Я бы подумал, что ученица старших классов, – ответил Рамазанов, не отрываясь от своего прицела.

– У меня дочь нынешней весной одиннадцатый класс окончила, – так же громко, даже непривычно громко для себя, поддержал разговор эмир, стараясь быть услышанным снайперами. – В институт поступать ее мать не пустила – пандемия кругом. Решила поберечь дочь от всяких болячек. Да и зачем девчонке институт? Я лично против… Замуж ее выдать надо бы. Пусть жена подходящего жениха ищет. Я так и скажу ей.

В это время громыхнул выстрел винтовки «ТКБ-0145». Он именно громыхнул, потому что изначально был более громким, нежели выстрел из «СВД». Но и «СВД» тут же отметилась.

– Попал! – с каким-то восторгом сказал Ваха. Хотя ему давно пора было привыкнуть к тому, что он почти не промахивается. – Снял одного «мента». Того, что за пулеметом в дверях сидел. Прям через бойницу пуля прошла. И в голову.

– И я попал! – доложил менее экспрессивный, но более разговорчивый любитель комментировать свои удачные выстрелы Рамазанов. – Того, что пулемет подхватить хотел. Пулемет-то на крыльцо вывалился. Теперь там и лежит… Я тоже стрелял через бойницу. Через ту самую.

– Мой был сержантом, – доложил Чохкиев.

– А мой – младшим сержантом, – в тон ему сообщил Гаджи-Гусейн. – Осталось только до старшего лейтенанта добраться. Но его женщина постоянно прикрывает, не в нее же стрелять!

– А почему же не в нее? – высказал свое мнение Ваха. – Можно и в нее… Подстилка ментовская! – и тут же послал следующую пулю. – Попал, кажется. Только теперь никого не видно. За мешки присели.

– Ты ей в предплечье попал, – сообщил Рамазанов. – Старший лейтенант ее перевязывает. Сумка с красным крестом в бойнице мелькнула. Я выстрелить в сумку не успел, а хотел прямо в центр красного креста.

– Все, гонит он ее. Категорично гонит. Эх, спрятался… Только я прицелился…

– Короче! Все ко мне… – распорядился эмир и шире разложил перед собой планкарту поселка. – Теперь мы знаем, где «мент» сидит. И из троих он один остался. Мы туда не пойдем. Нам вообще к этому дому не надо. Абдул-Меджид, даю тебе ровно три часа. Засекай время. Навести свой дом, посмотри на внуков, поговори с сыновьями. Может, они захотят к нам присоединиться. Я тоже схожу, свою семью навещу. Через три часа