Книга Мистер Фермер. Ветра великих перемен! - Focsker

очистится от запаха Эсфеи, из кармана вылезла Семечко и так же разрыдалась. Фея испугалась кары божьей и того, что её утопят в магических водяных шарах. Она впервые видела кого-то настолько древнего и жестокого к духам леса, от того и перепугалась, бедняга.

Мда уж… Вот они, боги. Для них, обитателей вечности и бесконечных космических просторов, мы не личности, да даже не дорожная пыль, цепляющаяся за их подошвы…

— Чего ей нужно, Матвеем, чего хотело это существо? — Спросила Хохо.

— Существо? — Буркнула из кармана Семечко. — Она не существо, она ЛжеБог! — Ответив так, что поняла даже Хохо, ещё сильнее разрыдавшись, запищала фея. Из рук Хохо выпал нож, большие глаза её, охваченные ужасом, устремились на меня, ручки, ножки и уши задрожали. Пытаясь унять страх, женщина обхватила лицо своё ладонями и тихо, едва слышно, прошептала:

— Мы… мы… разозлили Б-бога?

Стража доложила. Эсфея, перемахнув через стену, исчезла в том же направлении, откуда и пришла. Видевшие это стражники молились небу за то, что это опасное существо, взглядом мечущее мечи, покинуло нас. Да и сам я испытывал облегчение, хотя в душе знал, чувствовал, очень скоро она вернётся. Эсфея о чём-то не договаривала, утаивала, иначе, узнав, что здесь не её дочь, а какой-то смертный, тут же полетела бы на другой край земли спасать бестолковую Астаопу.

Нет… эта корыстная дрянь точно что-то задумала. Она знает то, чего не знаю я, и нуждалась во мне, а вернее в моём теле или, если быть совсем уж точным, то скорее всего в моей силе Созидателя. Дрянь… добавила она мне хлопот.

На приведение в чувства моих девушек ушло около часа. После чего я попросил тех немного отдохнуть, а сам отправился дальше решать свои дела. Днём мы завершили подготовку к строительству теплицы. В этот раз строение делалось из минимума ресурсов, потому как требовались они много для чего ещё. Силы потратил изрядно, но отдачи не почувствовал, из неприятных симптомов истощения: только в горле мальца пересохло.

Когда закончил с теплицей уже вечерело. Не тратя времени понапрасну, создаю стеллажи, на них из досок крафчу деревянные короба. После, при помощи строителей, засыпаю эти короба чернозёмом оставшимся после рытья фундамента. Далее, когда уже совсем стемнело, при свете лучин и магии взявшейся мне помогать Семечко, до глубокой ночи сажаю имеющиеся у нас культуры. Когда луна стала опускаться со своего небесного трона, вернулась с прогулки наша «светильная, вспыльчивая лампа», изгнанная, непокорная и надоедливая Эсфея. Освещая своей аурой ночь, в очередной раз перепугав мою стражу, она, бесцеремонно, просто взяла и запрыгнула на стену.

Стоит отдать должное часовым, двое кролли, требуя существо остановиться, нашли в себе силы выстрелить. Из-за чего едва не лишились своих жизней. Эсфея не била их и не атаковала, просто напугала до усрачки, окружив своей армией мечей. Уходила она с десятью, а пришла с тремя десятками парящих железяк, и где она только их берёт… Об возвращении её мне лично доложил дежуривший на стене Боб.

Благо, хоть у кролли и Богини хватило мозгов не продолжать развивать конфликт, устроив очередную бойню в моих стенах. Вот и что мне с ней делать, на кой ляд она опять приперлась? Ей что здесь, мёдом намазано?

Мы вновь встретились с ней взглядами, когда я, держа в руках Семечко и её кроватку в виде странного мехового носка, поднимался на второй этаж, в свою спальню. Приватизировав всё тот же стул, стоявший у печи, она провела меня высокомерным взглядом, требующим аудиенции и решения её личных вопросов.

— Мне нужно святилище, личный храм для отдыха и пополнения сил… — Когда я почти преодолел подъем, кинула мне в спину богиня.

— Тебе надо, ты и строй. Желательно, за пределами моей деревни. — В пол голоса, чтоб Семечко не разбудить, ответил я.

Ночь выдалась тёплой, сегодня Семечко прониклась тем, что в конфликте между богом и феей я вступился за вторую. Она весь день не жалела себя и своей магии, поддерживая комфортную температуру как в моей одежде, так и в помещениях, которых я работал. Малютка, чем могла, помогала мне, буквально став чуть ли не любимой карманной зажигалочкой.

Сегодня, за исключением феи, дремлющей на подоконнике и стерегущей морковку, я спал полностью один. Возвращение Эсфеи напрочь отбило желание всех и каждой девушки в поселении приближаться к моей постели хоть на метр. Даже бойкая и сильная духом Пом встречала меня за общим столом с поджатым хвостом и опущенными ушами.

Утро, как и всегда, обещало начаться с завтрака. Обычно он был прост, во время него царила приятная дружественная атмосфера, звенели милые женские голосочки, дом наполняли колкости и смех.

Сегодня же, как в последний день на земле, Хохо наготовила жратвы, словно на какой-то пир. Ещё до моего пробуждения выдраила весь первый этаж и, словно Эсфея королева, ждала приказа от продолжавшей молчать, но изрядно повеселевшей богини. Одним лишь взглядом эта голубоволосая сука умудрялась манипулировать моими жителями, держа тех в страхе. Не позволю!

— Хохо, почему тарелок шесть? — Спросил я, встав между столом и стулом, на котором сидела Эсфея. Видя, как я повернулся к богу жопой, целительница испуганно побледнела, вновь рукой схватившись за область сердца на груди.

— Так Шаман… Вы, Пом, Зелёная, Муррка, я… и б-богиня…

— Вчера я её выгнал, а она, ослушавшись, вернулась. Более того, поведением своим она нарушает главный принцип нашего общества: Кто не работает, тот не ест! И боги — не исключение. Хохо, что за праздник? Столько продуктов извела ради этой бездельницы? Она не желанный гость, и пока не начнёт приносить поселению пользу — я запрещаю её кормить!

Стукнув кулаком по столу, рыкнул я. Но страха, исходящего от меня, местным не хватило.

— П-простите, шаман, но ведь так нельзя, это ведь Бог… — Стоя на своём, дрожью и страхом своим потешая самолюбие суки за моей спиной, выдала Хохо.

Вот значит оно как. Теперь понятно, зачем она вернулась. Эсфея решила настроить против меня моих же домочадцев. Показать, мол, смотри, кто истинный в доме хозяин… Ладно-ладно, в эту игру могут играть двое.

— Хохо, думаю, тебе стоит некоторое время пожить отдельно. Я не позволю переводить мои продукты на дармоедов и тех, кто не ценит то, каким трудом они