Книга Лепестки под каблуками - Awelina

время, я направилась пешком в район, где Лекс жил. Помнила, что он снимал жилье в хрущевке, где-то в Черемушках. Весьма неблизкий путь, да еще и на каблуках… Часам к двум совершенно выбилась из сил, нашла лавку в каком-то дворе, села отдохнуть.

Возможно, в иных обстоятельствах воспринимала бы это как приключение, все же дух авантюризма был мне не совсем чужд. Но не сегодня, не этой ночью, когда дрожь по телу пускала прохлада, осознание того, что, по сути, бездомная и беспомощная, когда горечью в желудке жгли мысли о Решетникове, едва не изнасиловавшем меня, о том, что потерпела неудачу и как же от этого больно…

Кое-как протянула до половины шестого утра, а потом смело достала мобильный и открыла список контактов. Знала: Лекс рано встает, поэтому сильно не потревожу.

Он ответил после пятого гудка, когда уже хотела сбросить вызов.

— Рин, что-то случилось? — спросил хрипловатым голосом.

— Привет, — замялась я. — Извини, что разбудила.

— Да ерунда. Что произошло?

— Я… Мне не по себе от того, что хочу сказать, но ты моя последняя надежда…

— Мне теперь тоже не по себе, Марин, — в его голосе зазвенела тревога. — Просто скажи, что случилось.

— Я могу к тебе сейчас приехать? И все расскажу.

— Сейчас? То есть ты уже не спишь и полностью собрана?

— Да, все так.

— Приезжай. Айвазовского, 75. Буду ждать тебя внизу.

Город только просыпался, поэтому добралась до нужного адреса быстро. Где-то через четверть часа спустя такси зарулило во двор, и я увидела высокую худощавую фигуру друга, стоявшего у одного из подъездов пятиэтажки. Расплатилась, подхватила сумку и вышла.

Лекс был все еще лохматым после сна, в мягких домашних брюках и мятой футболке. Нахмурился, едва наши взгляды встретились.

— Ты ушла от него, — констатировал, шагнув ко мне, забрал сумку.

Кивнула, опустив глаза. Врать Романову очень не хотелось, но придется.

Романов снимал двухкомнатную на третьем этаже. Много хлама, слегка пыльно, непрезентабельная мебель, еще и паласы на полу — все будто шагнуло из восьмидестых-девяностых прошлого века, забальзамировалось и осталось, ни на сантиметр не меняя место расположения.

Лекс повел меня на кухню и начал готовить кофе. Наблюдала за ним, сидя на табурете, оглядывая широкие плечи, мускулистые руки, не торопилась начинать разговор.

— Голодная? — спросил он, заливая в турку воду из фильтра.

— Немного.

— Значит, вместе позавтракаем.

Когда на столе появились бутерброды с колбасой и плавленым сыром, а также чашки с горячим кофе, от которого поднимался парок, и упаковка сливок для меня, Лекс уселся напротив, испытующе посмотрел на меня.

— Я жду, рассказывай.

Набрала в грудь воздуха.

— Ты правильно понял, мы расстались. Скажем так, мы внезапно обнаружили, что абсолютно по-разному смотрим на наш союз. Я собрала вещи и ушла.

Пристальный взгляд серых глаз. Губы поджались. Да, стоило ожидать, что Романов мне не поверит. То ли легенда плоха, то ли он такой проницательный.

— Резко ушла, — он рассматривал кардиган, который не стала снимать, выглядывавшее из-под него платье. — Прямо в том, в чем в тот момент была. Собрала лишь самое необходимое. Иными словами, ты сбежала. И, наверное, сбежала поздно вечером, сидела всю ночь где-то на вокзале или на улице. Так?

— Нет, что ты!

— Он тебя бил? Угрожал? Сделал больно?

— Нет, конечно. Лекс, слушай… — накрыла его руку ладонью. Взгляд друга стал еще более жестким и холодным, куда только делось обычное спокойствие и тепло?

— Сними кардиган, Марина, здесь жарко.

— Черт, — тихо ругнулась сквозь зубы, стиснула челюсти. Вот же прицепился. Как не поймет, что в некоторых случаях лучше не докапываться до сути, чтобы не будить демонов.

Я порывисто расстегнула три крупных пуговицы, дернула кардиган с плеч, бросила его на подоконник (очень тесная все-таки кухня), вскинула голову:

— Доволен?

Когда была в туалете на автовокзале, так и не решилась глянуть, остались ли синяки. Похоже, остались, судя по тому, как потемнел лицом Романов, разглядывающий мои обнаженные плечи, руки, как заходили желваки на его скулах.

— Сукин сын, — процедил он в ярости. — Я убью его.

Он вскочил с места, я тоже. Метнулась к нему, хватая за плечи.

— Лекс, послушай! Успокойся! Ничего ужасного он мне не сделал. Да, слегка не рассчитал силу, когда мы ссорились, но все в порядке. Не надо, не связывайся с ним, я прошу тебя. Очень прошу! Я никогда больше не увижу его, нас больше вообще ничто не связывает. Я в порядке и буду в порядке. Все это осталось в прошлом.

Умоляюще смотрела в искаженное, ставшее каким-то жутким лицо, не понимая, отчего Романов так взбесился. Всегда казался таким уравновешенным аналитиком, таким рациональным, надежным… И это он еще не знает о главном свинячьем проступке Макса. И не узнает. Признаваться в таком унизительно.

— Мне теперь очень нужна твоя помощь, — продолжила, отмечая, что друг начал успокаиваться. — А если ты пойдешь бить ему морду, в итоге окажешься в полиции, а я тогда совсем пропаду.

— Хорошо. — Лекс накрыл мои руки, цеплявшиеся за его футболку на груди, своими теплыми, чуть шершавыми ладонями. — Сегодня его морда останется целой, но я ничего не обещаю.

— Все, забыли про него! Сядь, выпей кофе.

Высвободившись, я подтолкнула его к табуретке, заставила сесть. И сама устроилась напротив, руки и ноги подрагивали, голова зазвенела мигренью. Так дали знать о себе нервы и бессонная ночь.

— Какая помощь тебе нужна? — спросил Романов, сделав пару глотков кофе, нахмурился, когда его взгляд упал на синяк у сгиба локтя моей правой руки.

— Я могу немного пожить у тебя? Где-то пару или тройку недель, пока не найду квартиру?

Лекс явно расслабился, из глаз ушла темнота, один уголок рта приподнялся в ухмылке, делая это небритое и все еще помятое после сна лицо по-мальчишески озорным.

— Оставайся столько, сколько захочешь. Даже больше могу предложить: снимай комнату у меня. Квартира моей дальней родственницы, я ее фактически и не снимаю, плачу только за коммуналку. У нас этакий бартер: работаю