Книга Королева Крика II - blueberry marshmallow

он ведь каждую любил. Просто не сошлось. Но они, конечно, на него злятся. И потому — все это плохое с ним и случается. За его грехи. И одиночество. И эти смерти. Все потому, что он такой. Неправильный.

Но пожалуйста, умоляю, только бы в этот раз ничего не случилось. Пожалуйста.

Наконец они выходят из машины. Бегут в подъезд, еле дожидаются лифта. Уже на этаже Алексей невольно хватает Калу за руку — признак слабости, но он ведь действительно слаб. Самый слабый человек в стране. Может быть даже в мире. Светлая обивка двери квартиры заляпана чем-то похожим на кровь. К горлу Воробьева подкатывает тошнота. Он как в замедленной съемке подходит к двери, берётся за ручку. Пальцы мгновенно становятся липкими. Его затрясла настолько заметная дрожь, что Алексей не может с первого раза попасть ключом в замочную скважину.

— Пожалуйста, — шепчет он, — пожалуйста.

Кала стоит неподвижно рядом с Алексеем, пока тот держит ее ладонь в своей, а свободной рукой безуспешно пытается вставить ключ в замок.

Девушка замерла. Она просто смотрела на уже успевшие слегка подсохнуть бордовые разводы на двери, будучи не в силах что-либо сказать. Даже вдохнуть. Что происходит? Что ему написали? Во что она ввязалась?

— Давай, — мягко просит Кала, забирая из рук Леши ключи. — Я все сделаю, хорошо?

Ей дурно от того, как у него дрожат руки. Значит — случилось что-то серьезное. Реально серьезное. Чопра отпирает дверь, и… На лестничную клетку тут же выбегает довольный пес и встаёт на задние лапы, опираясь передними о ноги девушки. Кала тут же улыбнулась и чисто инстинктивно потрепала собаку за ушком, после чего Моцарт кинулся к бледному как мел хозяину. Лишь теперь картинка сложилась в голове. Некто угрожал собаке Воробьева? Это жестоко.

— Это…

Кала проводит кончиков пальца по субстанции на двери.

— Это ненастоящая кровь. Такую продают в любом магазине приколов в одном отделе с вампирскими клыками.

Чопра оборачивается к Алексею. Тот сидит на корточках, прижимая к себе Моцарта. Выглядит мужчина все еще не очень. Мягко говоря. На лбу выступила испарина, взгляд бегает в отчаянной попытке сфокусироваться. Пальцы рук по-прежнему дрожат, когда он гладит рыжую шерсть пса. Кала поджимает губы, мнётся на месте, а затем решительно кладёт ладонь на плечо Леши.

— Пойдём, — зовёт она. — Не будем торчать в подъезде.

Здесь было как-то жутковато. Она спиной чувствовала чей-то взгляд, вонзающийся куда-то между лопаток.

Кала не планировала сегодня попадать в квартиру мужчины. Вообще-то завтра у нее репетиция перед съемками второго выпуска, но это подождёт. Обычная Кала бы положила на всех и вся, сосредоточившись на своей персоне и работе, но сейчас ей хотелось поддержать Алексея. Не случится ничего плохого, если она посидит с ним часок. Его явно не стоит оставлять сейчас одного.

Конечно же, он трус. У него нет ничего от мужчины. Настоящий мужчина точно бы в такой ситуации вёл себя иначе — так, как заповедают нам паблики ВКонтакте и всезнающие личности в комментариях к фото для Инстаграма. Если бы пользователи форума “насИкомых” увидели бы сейчас Алексея, то у них было бы много жира для обсуждения. Очень много. Ему самому было безумно стыдно от того, как он себя вел. Но это уже позже.

А сейчас он сидел на корточках и едва ли не рыдал, когда ему навстречу выскочил Моцарт — живой и невредимый. Все произошло так быстро, что Воробьев даже не поверил в реальность происходящего. Ведь действительность была черна и безысходна. В ней Моцарт уже был мёртв, а его кровь украшала входную дверь квартиры хозяина и по совместительству недобитую жертву резни. Той самой, какую любят обсуждать на трукрайм пабликах. Той самой, что все ещё снилась Алексею в страшных снах.

В его сознание обрывками попадают слова: «ненастоящая кровь», «пойдём» и почему-то «магазин». Воробьев поднимается на ноги держа Моцарта на руках и входит в квартиру. Дверь за ним закрывает Кала — это он увидел повернувшись на звук. И только после этого он вдруг словно ожил. На него обручались звуки и запахи, так, что в ушах зазвенело. Он быстро задышал и опустил Моцарта на пол.

— Прости. Ты наверное подумала невесть что, — Алексей мялся, не зная, как сказать все, что он хочет нормально, а не как человек, объятый дурной истерикой, — После того… Случая на шоу, мне постоянно присылают угрозы и всевозможные предупреждения о смерти. А сейчас, как видишь, перешли к запугиванию.

И это действительно было ужасно. И особенно то, что эти ублюдки покусились на самое дорогое — на его лучшего друга.

Воробьев растеряно смотрит по сторонам, натыкается взглядом на бар, и делано бодро интересуется:

— Может быть, ты хочешь выпить?

Ему бы сейчас не помешало.

— Наверное, стоило бы вызвать полицию, но я знаю, что они скажут — или «когда убьют, тогда и приходи» или заподозрят меня в том, что я ловлю хайп.

Или сошел с ума.

Кала стоит и смотрит на Алексея, понимая, что он все больше… что? Очеловечивается в ее глазах? Наверное, это подходящее слово. Если еще сегодня утром он был для нее не более, чем средством для достижения цели, то сейчас девушка воспринимала Воробьева иначе. Нет, она не расплывалась лужицей от любви, но в ней определённо что-то надломилось. Скорее — даже в банальном восприятии самой себя. Чопра вдруг показалась себе глупой и пустой куклой. Такая должна сейчас явить все свое раздражение — заявить, что мужчины не должны себя так вести, брезгливо наморщить нос и уйти. Но Кала этого не сделает, потому что она так не думает. Нет. Не думает.

Пока она размышляет и жует губы, стоя столбом в прихожей, Лёша предлагает ей выпить. Лишь теперь Кала отмирает и кивает. Снимает свою белую шубку, разувается и следует за мужчиной вглубь квартиры. Если она сейчас останется, то окажется в глазах того же Джея потаскушкой, готовой на все, ради славы. Но вся шутка в том, что остаётся она не ради этого. Остаётся она ради самого Воробьева.

И теперь она все так же молчаливо присаживается на диван, поджимая под себя ноги.

— Я ничего такого не подумала, — лишь теперь подаёт голос Чопра на сказанные ранее Алексеем слова. — Я хотела бы сказать, что представляю, через что ты проходишь, но это не так. Никто не поймёт — каково быть…

— Быть кем?

Вряд ли ему так уж хочется услышать ответ.

Кала мнется, не знает, что ответить. Не называть же человека с явным ПТСР жертвой