Книга Единственный конец злодейки – смерть. Том 1 - Гёыль Квон

оказалось несложно:

– Обещаю больше не создавать проблем и быть тихой как мышь. Простите меня, пожалуйста. – И глубоко поклонилась.

Слишком наигранно? Я заволновалась: вдруг мои слова прозвучали неискренне? Насколько жестокой ни была бы эта игра, не рубанет же он сестру мечом за неправильные извинения?! Я понадеялась, что Дерек не такой психопат, как кронпринц, и, чуть успокоившись, стала ждать ответа. Хотелось поскорее закончить и вернуться в комнату, даже держаться на ногах сейчас было трудно. Из-за этой паршивой горничной меня обильно вырвало, и от голода не было сил. Однако, прежде чем Дерек открыл рот, по ощущениям прошло не меньше пяти минут.

– Хорошо… Так уж и быть. Я закрою на это глаза, но в виде исключения.

И только я подумала, что все получилось легче, чем ожидалось, добавил:

– Учти, это твой последний шанс!

К счастью, он оставил меня в живых, но вердикт Дерека оказался страшнее слов герцога, поэтому я даже не сказала дежурного «спасибо».

Ну круто! Настоящее великодушие! Я мысленно съязвила, как делала, общаясь с мерзким старшим братцем, низко поклонилась и быстро повернулась, чтобы пойти в свою комнату, но тут…

– Ай… – У меня резко закружилась голова и поплыло перед глазами.

В надежде, что кризис миновал, я расслабилась, ноги мои подкосились, и, пошатнувшись, я потеряла равновесие.

Падаю!.. Пол коридора стал приближаться, и вдруг…

Хвать! Кто-то грубо взял меня за плечо и поставил на ноги.

– Эй!

Я повернула голову и увидела сверкающие ярко-синие глаза – это был Дерек.

– Говорят, ты завтракала протухшей едой?

От грозного голоса я тут же пришла в себя и посмотрела на мужчину с испугом.

– Может, вызвать врача?

Заметавшееся было сердце вмиг успокоилось. Выходит, он знал! Знал, что Пенелопа не виновата, но пытался обвинить ее в конфликте. Если бы я не извинилась, он бы безжалостно убил меня, как случалось в игре.

Я стояла, словно громом пораженная.

– Нет, ваша светлость.

Скользь! Я вырвалась из рук Дерека, как бешеная. Это был инстинкт самосохранения, о котором я тут же пожалела. Опасаясь, что у мерзавца испортится настроение, я улыбнулась.

– Как и обещала, я больше не создам проблем.

Поэтому отвяжись от меня!

– Прошу прощения, но мне пора.

Я еще раз вежливо поклонилась и быстро зашагала прочь. Если бы кто-то увидел, как я улепетываю по коридору, то непременно спросил бы, усмехнувшись: «За тобой, что ли, гонятся?» Но это было недалеко от правды. Я боялась, что моя бестактность заставит этого подонка в ярости выхватить меч.

Я рванула к центральной лестнице, даже не удосужившись посмотреть, что выражает лицо мужчины, который остался за моей спиной.

– «Ваша светлость»… – Дерек повторил слова, брошенные Пенелопой.

«Она не могла назвать отца отцом, но меня с Рейнольдом постоянно звала братьями. Как побелело лицо этой девки, когда я ее подхватил».

Синие глаза, что провожали удалявшуюся чуть ли не бегом Пенелопу, странно вспыхнули. Но вскоре Дерек безучастно отвел взгляд.

«Симпатия 5 %».

Белые знаки заблестели над его черноволосой головой, правда, Пенелопа этого уже не видела…

Я быстро поднялась по лестнице, вошла в свою комнату и, машинально закрыв дверь, тут же бросилась на кровать.

Ф-фух!..

От мягкого прикосновения простыни мое окаменевшее тело растаяло. Приближалось время обеда, но я так сильно устала, будто день уже завершился. Чтобы унять безумное сердцебиение, виною которому был Дерек, я сделала несколько глубоких вдохов. Неожиданно у меня вырвался нервный смешок. Ха! Я все еще жива. Выходит, не зря я потратила столько времени на игру! Несмотря на вихрь этого хаоса, я все же додумалась назвать Дерека «ваша светлость». Теперь, когда напряжение спало, я стала вспоминать содержание игры. Сначала симпатия Дерека, в отличие от симпатий других персонажей, напоминала прихотливую волну. Когда я тщательно выбирала реплику, она чуть-чуть возрастала, но любая ошибка – и симпатия стремительно рушилась. Отчего?

У него же нет расстройства личности? Почему Дерека так штормит?

Причина стала ясна лишь после нескольких смертей героини. Оказывается, Дерек ненавидел Пенелопу и бесился, когда девушка называла его братом. Каждый раз, стоило мне произнести это слово, симпатия падала. Он даже более строгий, чем мой старший брат-мерзавец.

Я нахмурила брови и прищелкнула языком, размышляя о характере Дерека. Однако, вспомнив с трудом про его особенность, я сохранила себе жизнь.

Больше никогда не назову Дерека братом!

Я несколько раз мысленно это повторила, чтобы запомнить, и решила впредь быть осторожнее. Конечно, я планировала избегать негодяя, но следовало подготовиться к непредсказуемому развитию игры.

Я лежала и думала о том о сем. Постепенно уставшие веки начали слипаться. Эх, поесть бы сейчас…

Настало время обеда, а пища, как известно, – это источник энергии. Правда, утром я была в таком шоке, что совсем не хотела есть. Ну и ладно.

Устав от разнообразных событий, я закрыла глаза. Сначала сон, потом еда. Возможно, на самом деле я просто желала сбежать от туманной реальности.

Едва сомкнув веки, я провалилась в мертвецкий сон.

– Почему оно в твоей комнате?! – у изголовья раздался голос холоднее зимнего инея, а затем последовал крик: – Отвечай, крыса! Это ты украла?!

– Рейнольд! – герцог одернул сына. Мерзавец замолчал, но топнул от злости.

Это еще что?!

Я растерянно огляделась и опустила голову. Другая перспектива, маленькие ручки… И тут до меня дошло: это сон Пенелопы.

– Отвечай, откуда у тебя ожерелье Ивонны? Я ведь запретил заходить в ее комнату.

– Отец, какие могут быть сомнения?! Она воровка! – Несмотря на недовольство герцога, Рейнольд продолжал обвинять Пенелопу.

Тогда девочка бросила на него свирепый взгляд и отрезала:

– Нет! Я ничего не крала!

– Не смеши! Каким же образом украшение Ивонны, подаренное ей отцом, оказалось в твоем шкафу? – закричал Рейнольд, выхватывая позвякивающее ожерелье.

Пенелопа видела эту вещь впервые, она замотала головой и яростно возразила:

– Откуда мне знать?! Я не была в той комнате!

– Я все видел. – Растолкав собравшихся, вперед вышел мужчина. Герцог, стонавший от ожесточенной ссоры Рейнольда и Пенелопы, посмотрел на него.

Дворецкий.

– В последние несколько недель Пенелопа часто заглядывала на третий этаж. Я решил проверить, в чем дело, и оказалось, что комната леди Ивонны открыта.

Все, включая герцога, вновь обратили взгляды на Пенелопу: на маленькую девочку уставились десятки острых, возмущенных глаз. Даже высокомерной Пенелопе было непросто это выдержать.

– Но… это не я. – Пошатываясь, она шагнула назад.

Пенелопа действительно частенько заглядывала на третий этаж, ведь там было меньше всего людей и оттуда можно было пробраться на чердак. Девочка уходила из комнаты, чтобы оказаться подальше от жестокой горничной, а вовсе не ради того, чтобы украсть драгоценности. Тем более драгоценности юной герцогини.

– Отец, это не я! Поверьте! Я туда даже не заходила! – отчаянно закричала Пенелопа, глядя на герцога. Это был зов, полный веры и любви к благодетелю, но герцог холодно отвернулся.

– Феннел, закрой все комнаты на третьем этаже на ключ, а покои Ивонны заколоти гвоздями.

– Будет исполнено, ваша светлость.

– И завтра же позови ювелира для Пенелопы.

– Отец, я действительно не…

Этот скандал случился вскоре после того, как Пенелопа оказалась в герцогском доме. Недоразумение замяли, даже не выслушав девочку.

Пенелопа побледнела и замерла, глядя на герцога, но он встал, не сказав приемной дочери ни слова.

– Идиотка! Вали из нашего дома! – ядовито прошипел Рейнольд, убедившись, что отец его не слышит. Затем он грубо толкнул остолбеневшую Пенелопу – так, что она не удержалась на ногах, и последовал за отцом.

– Дешевка, – прозвучал негромко ледяной голос Дерека. Его слова были похожи на плевок.

А Пенелопа, раздавленная, валялась на полу, как брошенный мусор.

С того дня Пенелопа начала скупать роскошные драгоценности у всех ювелиров, которые приходили в дом. Колоссальные траты впечатляли слуг до потери пульса, а Дерека и Рейнольда провоцировали на оскорбления. Они говорили: «Эта девка не понимает своего места».

С тех пор Пенелопа перестала называть герцога отцом.

Тук-тук – тихий звук пробудил сознание, погруженное в глубокий сон, и я приоткрыла глаза.

Тук-тук-тук – некто постучал опять, нервознее и громче, словно дело было срочным.

Пошатываясь, я поднялась и спросила:

– Кто…

Вжух – не успела я договорить «там», дверь открылась.

– Госпожа, это дворецкий.

В дверной проем ворвался яркий свет, а прежде в комнате было темно, словно вечером. Я нахмурила брови.

– Дворецкий?.. –