Книга Лапландия. Карелия. Россия - Матиас Александр Кастрен

Вот он и вздумал поправить свое дело и, покуда Ломпсоло спал, утащил и бросил его сейту, после чего рыба стала ловиться. Ломпсоло же, на­против, лишась помощи своего сейты, перестал ловить удач­но, и ни одна рыба ему не попадалась. Чтобы поправить дела свои, Ломпсоло добыл себе нового сейту, и вот все рыбы стали опять ходить в его сети до тех пор, пока дру­гой колдун опять не свалил его сейты. Чтобы прекратить споры, оба колдуна согласились сойтись на ближнюю гору и начать поединок, в котором другого оружия не будет, кроме чародейства и заклинаний. Ломпсоло пришел на на­значенное место, приняв на себя вид оленя и надеясь, что в таком виде противник его не узнает. Но другой колдун, который стоял уже на горе, готовый сразиться, только увидел бегущего оленя, закричал ему издали: «Ты Ломпсоло!». Не отваживаясь на другое испытание, Ломпсоло признал себя побежденным и убежал, ибо ясно видел, что без помощи своего сейты не может иметь никакого успеха в борьбе с врагом своим.

«Мы сбились с дороги, проводник ошибся» — эта мысль часто смущает утомленного под своей ношей путешествен­ника по Лапландии, когда он идет, не видя еще цели. Стать­ся может, что ею смущается и благосклонный мой чита­тель, если взял на себя труд сопутствовать нам в наших странствованиях по богатым легендами лапландским кра­ям. В таком случае считаю долгом взять на себя роль про­водника и успокоить моих спутников, уверяя их, что мы идем по настоящей дороге. Выехавши из Пельдовуома, проплыли мы четыре мили вверх по Пельдойоки и нахо­димся теперь недалеко от Пельдотунтури, на берегу Сейдаиерви. Из этой скалы (Пельдотунтури) вытекает Пель­дойоки, течет чрез Патаиерви и Армоиерви, но становится судоходна, только когда Сейдаиерви приносит ей в дань свои воды. Даже во время разлива с трудом можно водою добраться до Армаиерви; в это же время года, как объявил Эрик, водяной путь совершенно невозможен. Он предло­жил проститься с водяной системой Пельдойоки и идти к хребту другой дорогой. На юг от Пельдотунтури находит­ся на довольном большом расстоянии множество малень­ких озер, доходящих до самого горного хребта. Эти озера не имеют между собой соединения, и мы должны будем, по замечанию Эрика, нести вещи наши на себе, а лодку перетаскивать посуху от одного озера до другого. Хотя по­добный труд не весьма был нам приятен, но мы согласи­лись предпринять этот путь в надежде на частые озера, на которых можно будет отдыхать. Итак, поклажу раздели­ли на три части, каждая от полутора до двух пуд весу; Эрик и Иессио без церемонии взвалили ее на наши плечи, сами же потащили пустую ладью. Таким образом перешли мы все пространство между Сейдаиерви, Кааккуриниерви, Нокканайнен и Патаиерви. Все эти озера находятся друг от друга весьма недалеко, но от Патаиерви до ближнего озера Витаиерви расстояние по крайней мере четверть мили. Через это пространство мы все соединенными силами та­щили лодку, а притащивши ее в Виттаиерви, все вместе воротились к Патаиерви за поклажей, которая оставалась там на берегу. Переехав озеро Виттаиерви, очутились мы у самого подножия горного хребта, который называется тут, если память меня не обманывает, Корсатунтури. Тут-то начались большие труды наши; от самого берега Вит­таиерви поднимается крутая скала, по которой мы долж­ны были взбираться целых три четверти мили. Утомлен­ные усилиями прошедшего дня, мы все предложили здесь отдохнуть и начать на другое утро восхождение на скалу, но Эрик с жаром противился такому предложению и уве­рял, что несколько часов отдохновения утомят нас еще боль­ше, что мы не в состоянии будем двинуться ни одним чле­ном. Иессио утверждал то же, и мы решились в 9 часов вечера пуститься в многотрудный путь наш. Поклажу ос­тавили мы опять на берегу озера и потащили все вместе пустую лодку. С величайшими усилиями удалось нам взоб­раться на скалу, но тут вся бодрость пропала, и все силы ослабли; к довершению горя Эрик объявил, что не совсем уверен в дороге, а ведет нас по рассказам других. В разду­мье уселись мы на скале, закурили трубки и стали дер­жать совет. Общее единогласное решение состояло в том, что один из путешественников должен идти к Виттаиерви, достать из поклажи нашей единственную бутылку рома, находившуюся в нашем владении, и принести ее остально­му обществу, которое, по мере сил, потащит опять лодку, следуя указаниям Эрика. Принести бутылку рома довери­ли мне, и я, к общему удовольствию, благополучно ее дос­тавил, хотя не понимаю, как не заблудился, идя по дикой утесистой горе. Между тем мы дошли до маленького гор­ного ручья, который доказывал, что Эрик не ошибся в до­роге. Он утверждал, что ручей этот впадает в Корсаиерви, а этого-то именно и стремились мы достигнуть. Опорож­нивши бутылку, потащили мы соединенными силами лод­ку сначала по направлению ручья, но тут лежало столько огромных камней, что мы принуждены были возвратить­ся на прежнюю дорогу. Целую ночь провели мы в этом трудном подвиге и, не видя озера, решились послать про­водников наших отыскивать его. Они возвратились с радо­стной вестью, что мы идем по настоящему пути и что озе­ро Корсаиерви уже недалеко. В шесть часов утра пришли мы к нему. Эрик и Иессио отправились к Виттаиерви за нашими вещами, а мы улеглись отдыхать на берегу Корса­иерви.

Вскоре после полудня проснулись мы, промокшие от сырости, дрожа от холода; все члены казались разбитыми, в груди колотье, ноги не двигались, и все мы в чрезвычай­но дурном расположении духа. Словоохотливый провод­ник наш простился с нами, и путешествие наше показа­лось нам всем крайне неприятно. Но я не хочу утомлять читателя подробностями, скажу только несколько слов о направлении нашего пути для пользы будущих путеше­ственников. Мы плыли сначала по Корсаиерви, озеро уз­нать нетрудно: оно стеснено между двух скал, имеет пол­мили длины и так нешироко, что становится приметным с земли только тогда, когда придешь к самому берегу. К северу оно все более и более суживается и постепенно те­ряется в незначащем ручье, по которому должно перетас­кивать лодку на каждом шагу. Пройдя около полумили вдоль этого ручья, приходишь к большой реке Ивалойоки, впадающей в озеро Энаре. Эта река так глубока, что путе­шественник может сидеть в лодке даже при самом ее исто­ке, если не желает прыгать по мокрому бугристому берегу между ивняком и осокой. После нескольких часов езды по Ивалойоки приближаешься к ломполо (lompolo), т.е. к широкому, озерообразному разливу реки. Тут представля­ется взору прекрасный сухой берег с тенистыми березами и богатой растительностью. Ботаник найдет тут, конечно, многие редкие растения, но мы занимались охотнее