Книга Роза в хрустале - Иванна Осипова

лишнее, прошу простить, — он склонил голову.

Маргариту била дрожь. Стихии, потянувшиеся к мужчине, хаотично сплетались и теряли силу. Губы и кожа, там, где касался её Эльсвер, горели, а зрение мага позволило увидеть, как закаменело лицо спутника, на скулах выступили красные пятна. Казалось, что он изо всех сил сдерживает гнев. Неужели разобрал тихий девичий вздох, шёпот самого сердца, говорящий о другом мужчине. Догадался обо всем, но деликатно молчит. Не хочет позорить ни её, ни себя.

— Вы дрожите, — спокойный тон Эльсвера никак не вязался с выражением лица и это пугало. — Замёрзли? Пойдёмте в дом. И мне, к сожалению, пора, Маргарита.

Она послушно поднялась и подала руку. Что же, если теперь он больше никогда не придёт и не пригласит её на прогулку, она поймёт и смирится. Ни один мужчина не примет девушку, что произносит не его имя в минуты ласки. Маргарита понимала, что сама виновата. Стыдно, как же стыдно!

Эльсвер учтиво простился, поцеловав кончики пальцев, а Ри никак не могла унять дрожь и в тёплом доме. Бездумно смотрела, как господин Брэг прощается с родными, как закрывается за ним дверь. Вся тяжесть мира внезапно свалилась на плечи. Вернулись растерянность и тоска. Всегда спокойная и решительная, Маргарита не понимала, что происходит с ней. Проклятые чувства, к которым она не привыкла, взяли власть и не позволяли вздохнуть. Она же чётко распланировала будущее, убедила себя, подготовилась и заперла их, а один вечер сделал её больной и потерянной.

Внимательный взгляд мамы, отец собирающийся сказать что-то, но остановленный леди Фолганд — всё лишь вскользь касалось сознания. А потом Вельда просто взяла дочь за руку и увела в комнату. Фрейя успела сбежать, и они остались одни.

— Эльсвер довольно мил, — Вельда размеренно гладила дочь по плечам, как делала обычно, когда успокаивала и делилась стихиями.

— Ох, мама…, — Ри закрыла лицо руками.

— В беседке что-то произошло? — не выпытывала, обволакивала силой и любовью.

— Он поцеловал меня, а я…Кажется, я все испортила.

— Что же ты могла испортить, девочка моя, — Вельда коротко обняла дочь и начала помогать переодеваться. — Такая красивая, нежная, благоразумная.

— Я совсем не такая, мама, — даже матери стыдно признаться, не договорила Маргарита, сосредоточено занялась платьем. — Со мной всё не так.

— Ты немного сбита с толку, я вижу, — Вельда помогла распустить волосы, вынула шпильки, продолжая отдавать стихии, ощущая опустошение дочери. — Но это нормально для влюблённой девушки.

— Эльсвер обижен и больше не придёт, — на этот раз уверенно произнесла Маргарита.

— Любит — придёт. Не сможет иначе. Дело же не в шутке Фрейи? Я правильно понимаю?

— Моя вина. А если не вернётся? — она не понимала, что расстроило больше — нарушение планов или возможная обида Эльсвера.

— Знаешь, как на севере говорят? Кто сказал «нет», того и жрецы не осудят. Зачем неволить человека.

— Все от меня бегут, — вздохнула Ри и забралась в постель, чувствуя себя совсем разбитой и слабой.

— Никто не бежит, Ри. Отдыхай, — погладив дочь по волосам, Вельда притушила свет и ушла, решив отложит более серьёзный разговор на другое время. Маргарита была не готова, и это она сразу поняла.

— Я совсем запуталась, мамочка, — в пустоту прошептала Маргарита и закрыла глаза, надеясь заснуть, но не смогла, ворочалась.

В конце концов, глаза открылись сами собой. Маргарита уставилась в темноту, смотрела на сверкающие грани хрустального куба, стоявшего на столике рядом. Лучше не рвать душу. Решительно зажмурилась, но и так она очень чётко увидела туман, прильнувший к оконному стеклу, тёмную фигуру возле постели и склонённое лицо близко от своего лица. На самом деле, когда Дарион призывал искать Скайгарда пять лет назад, он не снимал капюшона накидки, но сейчас Маргарита видела его таким, каким запомнила в их последнюю встречу. Ри возвращалась в прошлое.

Зачем она откликнулась на записку, невесть как попавшую на столик рядом с постелью, придавленную проклятым подарком — хрустальным кубом с трепещущей и вечно живой розой. Почему не смогла забыть притягательное в своей некрасивости лицо, где одна сторона хранила совершенство линий, а вторая навсегда была изувечена, перебита и искажена?

Дарион, разделённый на жизнь и смерть. Расколотый сосуд, чьи черепки Маргарита хотела бы собрать, склеить заново. Он был первым мужчиной, поцеловавшим её, ещё тогда, в землях Люция, откуда не было исхода. Необычный способ снять магию, остановленного братом времени, и потом, он помог всем Фолгандам, исправляя им же задуманное зло. Доказал, что тьма не поглотила его полностью. И Ри была благодарна странному магу.

Но всё оказалось глубже и сложнее простой благодарности. Маргарита побежала к убийце, яростному мстителю и навсегда искалеченному мальчику, подгоняемая смутными чувствами и воспоминаниями. Одна короткая записка и она потеряла голову. Увидела возле портала, и первый взгляд, полный привычной иронии и любопытства, отпугнул, внёс неловкость. И как же быстро ирония сменилась тёплой лаской светло-карих глаз. И шальная радость билась в ней вместе со стихиями, когда он перенёс её в свой мир.

В мире Люция многое изменилось, стало более правильным и гармоничным. Земли наполнялись любовью и заботой создателя. Так и Маргарита до краёв заполнялась чувствами, впитывала каждый взгляд, каждое невинное и осторожное касание, словно бы случайное. Дарион раскрывал её для самой себя.

Они говорили и не могли наговориться, они молчали, продолжая обмениваться чувствами, стоя на краю бескрайнего лавандового поля. Счастье забрало их к себе полностью. Она не знала, как назвать то, что приносило радость и теснило грудь, что тянуло её к магу. Рассудительная Маргарита, привыкшая анализировать каждый шаг и любое явление, просто исчезла. В какой-то миг, в тревоге, она решила, что Дарион снова вложил схему подчинения в сознание, но ничего не нашла в себе. Ничего кроме любви.

Дарион был так естественен рядом с ней, так чуток. В его почти братских объятьях она чувствовала себя дома, за надёжными стенами из любви и тепла. Забывала о времени и родных. И как удавалось скрывать отлучки из дома? Сама удивлялась. Возвращаясь, обещала себе поговорить с отцом. Чувствовала себя предательницей родных, а сердце сладко сжималось от счастья. Стефан Фолганд должен понять счастье дочери. Маргарита верила в это всем сердцем, но каждый раз откладывала признание.

Частые встречи без тени сомнений, но и без откровенных слов о чувствах. Она не умела, не могла подобрать слов, чтобы выразить всё,