Книга Мститель - Николай Петрович Марчук

с Серегой сверху.

– Серый, что у вас там?

– Все пусто, четыре комнаты, внутри никого. Бардак и запустение, – отозвался пулеметчик.

Бах! Бах! – неожиданно раздались выстрелы со второго этажа.

– Косой, это ты?

– Да! Снаружи тень мелькнула, – доложился Пашка. – Кажись, подстрелил. А! Он, сука, еще дергается. Добить?

– Нет! – остановил его я. – Прикрой, надо его забрать и допросить. А где он? – уточнил я, выглядывая через посеченные окна перед главным входом.

– С обратной стороны домика, там какой-то спуск в подвал, он из него выбрался, – отозвался Косой.

– Митяй, Валера, добейте раненых, если они есть, и затащите внутрь трупы всех, кто снаружи, – приказал я, кашляя от застившего комнату сизого дыма. – Керчь, давай со мной, прикроешь. И ты, Косой, там не зевай. Серый, а ты держи на прицеле вторую посудину, если чего, вали их на дальних подступах!

Закинув автомат за спину и выставив перед собой пистолет, я осторожно выскользнул наружу. Перед крыльцом под окнами лежали три тела. Все гарантированно мертвы: у двоих явный некомплект частей головы, третий прошит пулями так, что через него теперь удобно вермишель отбрасывать.

– Зырь, какой зачетный кепарик, – прошептал керчанин, тыча мне в лицо подобранную с пола бейсболку.

На кепке красовался логотип полиции Нью-Йорка. Иван тут же нацепил кепку на голову, причем выглядел настолько довольным, словно нашел миллион долларов. При этом бейсболка была явно маловата керчанину. Сразу вспомнился анекдот: если жена вернулась с курорта, а кепка тебе стала маловата, то варианта только два – то ли от пельменей у тебя голова вширь раздалась, то ли рога пробиваются.

Мы обошли дом и, завернув за угол, тут же обнаружили лежащего на земле парня – нашего провожатого с патрульного турецкого катера. Так вот он куда подевался!

– Дон шют! Дон шют! – заполошно зачастил турчонок, демонстративно отпихивая от себя дробовик.

– Что внизу?! – вдавив ствол пистолета в пулевое отверстие на ноге раненого, грозно спросил я.

– А-а-а! – Парень дернулся, громко завыв от боли. – Больно! Нет там никого, там пленники и пара рабов! Помогите, мне больно!

– Сколько вас здесь? Мы убили шестерых с пожарного буксира и тех двоих, что были с тобой, – не обращая внимания на крики раненого, продолжил я допрос. – Сколько еще ваших осталось?

– Не знаю, не знаю! – Раненый кривился от боли и ошалело закатывал глаза. – Может, на буксире еще кто-то есть? Я не знаю! Я здесь ни при чем!

– Слушай сюда, скотина, ты мне сейчас не заливай. Или от тебя есть польза, или ты труп. Понял? Сколько здесь еще ваших? Сука!

Последнее ругательство я выдал по-русски не специально – просто промахнулся мимо и влез пальцем прямиком в открытую рану.

– Русикий?! – Пленный так сильно округлил глаза, что я реально испугался, что у него сейчас вывалятся наружу глазные яблоки. – Вы русикий?!

– Да! И если ты не начнешь приносить пользу, то тебе трындец!

– Не убивай меня, не убивай! – От сильного испуга пленный почему-то перешел с плохого английского на вполне сносный русский. – Я помогать, помогать! На буксире остались еще двое, но они не бойцы. Они обслуга, бывшие рабы. Не убивай меня, не надо!

– Сколько внизу человек? – спросил я, ткнув стволом в сторону открытого люка.

– Десять. Три женщины, остальные мужчины. Все связаны и не представляют опасности.

– А ну-ка, иди сюда.

Я ухватил пленника за шкирку и подтащил к открытому люку. Прячась за спиной раненого, ткнул его головой в провал хода, чтобы посмотреть на реакцию тех, кто внутри. Выстрелов не последовало. Уже хорошо!

– Эй, внизу, выходите или я сейчас брошу гранату! – крикнул я по-турецки.

Снизу раздались громкие крики, женский визг и проклятья вперемешку с ругательствами. Причем ругались на каком-то славянском языке.

– Последний раз предупреждаю: выходите с поднятыми руками или получите гранату! – крикнул я еще раз, но уже по-русски.

– Руски?! Руски! Руски и серби – брача за век! Не пуцай, овде свои!

«Ага, внизу сербы!» – догадался я. Странно, конечно, что здесь, на турецкой земле оказались сербы, но чего только в наше время не бывает.

– Керчь, держи этого. Если рыпнется, херачь его прикладом по башке, только не убей, он нам еще нужен, – приказал я. – Я вниз; если меня захватят, то закидай лаз гранатами!

– Бро, дык нет у нас гранат, – равнодушно пожал плечами собрат по оружию.

– Да-а? – притворно удивился я. – Ну тогда хоть обоссы их всех! Ладно, прикрывай меня и головой верти на триста шестьдесят градусов, а то хрен его знает, кто на звуки стрельбы сюда пожаловать может.

Вниз схрона вела крутая деревянная лестница, на нижней ступеньке которой висел фонарь. Я включил его и осветил внутреннее пространство погреба. Подвал небольшой, с низким потолком, стены и потолок выложены кирпичом.

Вдоль стен стоят клетки, между которыми оставлен узкий проход. Справа три клетки и слева столько же. В первой правой клетке на полу, сжавшись в комочек, лежит девушка с длинными, черными как смоль, разбросанными по замызганному полу волосами. Дальше по правому ряду находится клетка с двумя женщинами престарелого возраста, а замыкает ряд клетка с тремя мужчинами явно турецкой внешности. В левом ряду первая клетка пустая, а следующие две заняты высокими, богатырской внешности мужчинами разного возраста. Все мужики бородатые, в оборванной одежде, с множеством окровавленных ран и ссадин. Все они связаны веревками.

– Руски, ми свойи! Ослободи нас, ми нисмо неприятели! Помози нам! – яростно шептал мне высокий мужик с окладистой густой бородищей, держась связанными руками за прутья решетки.

– Я, конечно, что-то понимаю, все-таки языки похожи, но, может, кто-то говорит по-русски или по-английски? – обратился я к здоровяку.

– Я говорю по-русски, – донесся слабый голос из второй клетки. – Мислав говорит, что мы свои, и просит нас освободить.

– Вы вообще как здесь оказались? – спросил я, осматривая решетки.

Мужчины бородатой наружности и славянской внешности переполошились и сейчас стояли по стойке смирно, жадно пожирая меня глазами. Они бормотали и перешептывались между собой.

– Нас турки захватили в Черном море. Сначала нас было сорок человек, три семьи вместе плыли, но остальных продали кому-то в рабство. Освободите нас!

– Освобожу, обязательно освобожу, – успокоил я его, – только вначале разберусь, как это сделать. А эти откуда? – кивнул я на клетки напротив.

– Девушка на полу – Мирра, сестра Мислава. А остальные – местные турки, они жили наверху, но три дня назад их посадили к нам в подвал. Наверху остался глава семьи, толстый такой мужчина. Ключи от замков были у парня, который недавно спускался к нам.

Здоровяк, первым заговоривший со мной и внимательно прислушивающийся к нашему разговору, вдруг