Книга Авиталь и ее отец - Дан Берг

разбойничью банду, дороги стали безопасны, и каравану теперь никто не угрожает. Купцы расплатились с хозяином за гостеприимство и продолжили свой путь.

Авиталь и Кайван распрощались, и Сара облегченно вздохнула. Не знала она тогда, что невинные беседы дочки с вавилонянином обратились в сердце Авиталь в плодоносное зернышко, которому предстоит очень скоро взойти. И окрепнет молодой росток, и заколосятся опасные мысли в девичьей душе.

“Не мечом и молитвой, а работой и торговлей” — повторяла про себя Авиталь. Она непрестанно размышляла над словами Кайвана и, наконец, повторила их отцу, и спросила родителя, что он думает об этом.

Весьма огорчился и осердился Ифтах — разве этим бредням он учил дочку? Разве такой пример подавал? “Негодный вавилонянин, — рассуждал возмущенный отец, — сбил мне девчонку с панталыку! Да и Сара хороша! Куда смотрит мать? Правильно говорит первосвященник, мол, дело дочери — матери помогать, а моя отроковица тычет сопливый свой нос куда не следует!”

Глава 4

1

Ифтах пожаловался Саре на Авиталь и провел с женой освежительный разговор дидактического свойства. Он напомнил супруге о том, что мудрецы веры возложили на матерей ответственность за воспитание потомства женского пола. Разве терпимо такое бесчиние — зеленая девчонка ставит под сомнение правильность деяний умудренного опытом родителя! Нет, она не критикует (этого еще не хватало!), но, как попугай, повторяет услышанные от чужеземного купца, человека узкого кругозора, нелепые альтернативы жизненной программе отца. Стало быть, юница размышляет о предметах из сферы сугубо мужского ума. “Этого не должно быть, потому что этого не должно быть никогда, как не должно быть пятен на солнце!” — произнес в заключение образовательной беседы Ифтах.

Надо полагать, что не слишком просвещенный Ифтах не употреблял в разговоре с женой ученых выражений, присутствующих в предыдущем абзаце, но изъяснялся без затей. При этом Сара прекрасно поняла мужа. Сей факт намекает, возможно, на сводимость сложного к простому и свидетельствует в пользу того, что суть вещей передается простейшими словами. Хотя путь к простоте чрезвычайно сложен, и простое вовсе не так уж и просто, как может показаться.

Покончив с кратким отступлением и возвращаясь к теме, отметим, что в ходе беседы Сара сперва воздерживалась от ответа мужу. Безмолвие супруги ошибочно показалось Ифтаху неблагонадежным — в молчащем подозревают больше, чем он скрывает. “Женщины придумывают средство с войной покончить? Хотят мужчин принудить к миру? — размышлял воин, — вот они, язычницы! Может, прав первосвященник?”

Сара же молчала из опасения вызвать неудовольствие супруга неловким словом. Да и в самом деле — не спорить же с мужчиной! Миролюбивый настрой дочери казался ей по-женски резонным. Наконец, она открыла рот: “Ифтах, мы, вся наша семья, любим друг друга — вот в чем главное, остальное — суета!” Ифтах с готовностью и облегчением принял примирительный голос Сары, ибо любящий отец и муж не станет долго сердиться на дочь и жену.

2

Красочные рассказы Кайвана оставили в душе Авиталь живой след. Ей отнюдь не известны были ученые и замысловатые толкования Божьего слова, ибо разве женское это дело — уразумлять высокое? На то есть священники — они ведают мудрость Господа и сообразно с нею направляют народ. А сам первосвященник стоит на вершине горы знания, у подножия коей пасется стадо. Он говорит с Богом и доносит до людей повеления Его.

Почему Вавилон процветает, а Гилад беден? Авиталь не мудрствовала, внимая иноземному купцу. Дело казалось ей очень просто: люди в Вавилоне много трудятся и мало молятся, а в Гиладе и в иных иудейских землях поступают наоборот. И невдомек было девчонке, что всему в мире имеется глубочайшая причина, Господом назначенная. Ведь меж Всевышним и иудеями заключен вечный союз: “Вы будете Моим народом, а Я буду вашим Богом”. Уговор этот нерушим и вмещает взаимную бессрочную гарантию. И еще установлено: что имеет народ — то по воле Господа, а добытое сверх воли Его — неправедно; заповеданное же Всевышним должно быть непременно исполнено избранниками Его.

Надо ли завидовать благополучию вавилонян и сетовать на неустроенность иудеев? Радости язычников приземлены и преходящи, а счастье избранников Божьих — духовно и вечно!

Господь заповедал народу своему завладеть Землей Обетованной, изгнав из нее кумирников. Славный Йошуа, пророк и воин, взял на себя исполнение завета Всевышнего, но собственной жизни не хватило ему, и не успел он завершить начатое. Теперь Ифтах продолжит Божье дело, и отменно преуспеет, если будет внимать устам первосвященника.

Ничего этого не знала умная и горячая девица Авиталь. Она всего лишь хотела людям добра и любви, а вовсе не руководилась высшим помыслом. Горячо любя отца, дочь тем не менее допускала мысль, что он может ошибаться. Впрочем, она не упрекала уважаемого родителя, но по непонятной ей самой причине подозревала в недобром первосвященника.

3

Авиталь любила размышлять, блуждая по холмам и лесам земли Тов. Повзрослевшая, она более не нуждалась в опеке Халиса и заверяла матушку, что сама преотлично знает безопасные тропки. Сара сомневалась и тревожилась, да разве сладишь с норовистой дочкой!

Как-то раз странствовала Авиталь неподалеку от дома и совершенно замечталась. К несчастью, оправдалась тревога малообразованной мамаши, и умственно продвинутая дочка свалилась в ущелье, кубарем скатившись на дно.

Колючие кусты глубоко и до крови исцарапали нежную кожу лица и рук. Большая беда, однако, приключилась с ногой. И часу не прошло после падения, как щиколотка превратилась в пылающий красный шар. Всякое движение вызывало сильнейшую боль, и о том, чтобы встать на ноги, и подумать нельзя было.

Кроме одной, все стены ущелья оказались отвесными, а по пологой стене можно было бы выбраться ползком, да боль не позволяла шевелиться. Оправившись от испуга и осознав свое незавидное положение, Авиталь поступила так же, как поступила бы любая женщина на ее месте — она ударилась в слезы: “Мне не выбраться самой. Меня не найдут и не спасут. Скоро стемнеет. Придут волки. Как мало я жила!”

Наревевшись всласть, Авиталь принялась кричать, что есть мочи, зовя подмогу — вдруг кто услышит. “Друг спасет и пожалеет, враг подтолкнет и порадуется. Ну и пусть недруг ехидствует, лишь бы человек находился поблизости — одной умирать вдвойне страшно!” — так думала несчастная, и крики о помощи перемежались с вновь подступающими горючими слезами.

Тем временем беспокойство матери сменилось паникой. Где девчонка? Давно пора бы ей вернуться и хлебать суп из миски. Кому, как не Саре, известны опасности, подстерегающие одиночку в недоброй земле Тов? До сих пор сохранились следы звериных клыков на спине. Ее-то спас от