Книга Каменное сердце - Джон Патерсон

— Ты человеческий мальчик, как я вижу. — Его голос был пронзительным и тонким и напоминал жужжание летящей мухи. Но дикция у него была безупречной, так что Чарльз прекрасно понимал каждое его слово.

— Да, — ответил он. — Мне двенадцать, и меня зовут Чарльз.

— Ты имеешь какое-то отношение к великому Чарльзу?

— Вы имеете в виду короля Чарльза?

— Нет, — ответил пикси, — не его. Я говорю о Чарльзе Диккенсе. В истории Англии есть только один Чарльз, достойный упоминания.

— Боюсь, что нет, — сказал Чарльз. — Я никогда о нем не слышал.

— Тем хуже для тебя, — сказал пикси, отвернулся к книге и начал читать.

— Я хотел бы спросить, — снова попробовал Чарльз, — не могу ли я немного поговорить с вами на одну печальную тему?

— Существует только одна печальная тема, — сказал пикси. — И я всегда готов обсудить ее. Но сначала позволь мне уменьшить тебя до более подходящего размера. Не бойся. Когда наш разговор подойдет к концу, я восстановлю твои первоначальные параметры.

Хотя Чарльза несколько озадачила эта речь, ему было совсем не страшно. Пикси достал из кармана карандаш, нарисовал диаграмму на ботинке Чарльза, сказал пару волшебных слов, и Чарльз, не успев и глазом моргнуть, увидел, что находится на одном уровне с чудесным человечком.

— А теперь, — сказал пикси, — чувствуй себя свободно, и мы побеседуем на самую печальную тему в мире. Но сначала позволь мне сказать, что имя, выбранное мною для себя, Де Квинси.

— Пикси сами выбирают себе имена? — удивился Чарльз.

— Разумеется. Почему нет? В двадцать один год, когда меня призвали для выбора имени, прекрасное имя Де Квинси еще никому не было присвоено, так что я остановил свой выбор на нем. Что приводит меня к самой печальной теме на свете. Я говорю о музыке английской прозы. Она погибла. Мы утратили ее. Музыка прозы осталась в прошлом. — На этом месте он вынул носовой платочек. Он определенно намеревался плакать.

— Не плачьте! Объясните мне, — сказал Чарльз. — Я не понимаю, что вы имеете в виду под музыкой прозы.

— Для этого тебе нужно почитать великих английских писателей, — ответил пикси, — произведения которых возносятся бессмертными знаменами на башнях и стенах блистающей крепости — нашего родного языка!

— Батюшки, — сказал Чарльз. — Как вы красиво говорите. Я бы очень хотел понимать все эти вещи.

— Никто, — сказал Де Квинси, — никогда не сможет обвинить меня в том, что я не делаю все для того, чтобы сохранить чары и гармонию нашего языка. Если я прошу налить мне чашечку чая за завтраком, я делаю это как художник. Но, — и здесь он глубоко вздохнул, — меня не ценят по достоинству. Кого сегодня волнует музыка английской прозы? Никого, абсолютно никого. И это самая печальная тема — единственная печальная тема — на свете.

— А как же Шекспир? — спросил Чарльз. Однажды летом какие-то люди останавливались переночевать на ферме Меррипит, и один из них забыл там книгу «Сон в летнюю ночь».

— Снимай шапку, когда упоминаешь его имя! — приказал пикси, и Чарльз немедленно подчинился. Де Квинси и сам скинул свой коричневый капюшон, обнажив совершенно лысую голову.

— Вы читали его смешную книжку про пикси? — спросил Чарльз.

— Раньше, чем ты родился или хотя бы подумал об этом, — ответил пикси. — Он посетил Волшебную Страну, чтобы написать ее. К моему великому сожалению, это было еще до моего появления на свет, хотя наши предания до сих пор хранят историю его временного пребывания в Волшебной Стране… Но мы забываем о музыке английской прозы. Это утрата, душераздирающая утрата! Как не проливать горькие слезы, думая об этом! — И на этом месте маленький человечек и впрямь начал рыдать. Чарльз заметил, что слезинки, скатывавшиеся по обеим сторонам его носика, похожи на мелкий неровный жемчуг. Они мелко стучали и подпрыгивали, падая на землю, и были похожи на град — правда, в отличие от града, они не таяли.

— А можно мне взять немного этих красивых слез? — застенчиво спросил Чарльз.

— «Слезы, напрасные слезы, не вижу в них смысла», — сказал Де Квинси, не упуская случая процитировать Теннисона. — Да, да, ты можешь их взять, но тебе от них будет мало проку. Слезы фей — это семена цветка очанки. Мильтон, кстати говоря, упоминает это растение в «Потерянном рае». Посади слезы фей, и взойдет очанка. Эксперименты показали, что мои слезы всегда дают сиреневые цветы.

После этого наступило долгое молчание, и Чарльз, у которого было доброе сердце и который любил говорить о том, что интересно другим, спросил пикси про книгу, которую тот читал. Он подумал, что пикси будет приятно про нее поговорить.

— Труд, с содержанием которого я в данный момент знакомлюсь, представляет собой словарь, — ответил пикси. — Из страниц словаря можно извлечь немало полезных и приятных для ума сведений. Я прочел и изучил все буквы алфавита — все, кроме «я». Ты мог заметить, что я никогда не употребляю слов, начинающихся на букву я — кроме слова «я», разумеется. Причина этого в том, что я еще не изучил ее.

— Я знаю два слова, которые начинаются на «я», — сказал Чарльз.

— Ты меня удивляешь. Я не ожидал этого. Что же это за слова?

— Ягуар и ябеда, — ответил Чарльз.

— Благодарю. Я встречал упоминания о ягуаре в трудах по естественной истории, — сказал Де Квинси, — но слово «ябеда» мне незнакомо. Что ты под ним подразумеваешь?

— Это тот, кто на всех жалуется и наговаривает.

— Превосходно, — сказал пикси. — Я устал называть таких фей клеветниками. Теперь я могу вместо этого использовать слово «ябеда». Это будет приятным разнообразием.

— Я думал, что пикси слишком умны, чтобы ябедничать, — сказал Чарльз, весьма удивившись тому, что среди пикси есть ябеды.

— Отнюдь нет. Любое общество состоит преимущественно из дураков. Мы, люди с умом — я говорю «мы», потому что ты знаешь два слова на букву «я», — мы, умные люди, должны думать за тех, кто не может подумать за себя сам.

— Как мне повезло, — сказал Чарльз, — что я встретил такого замечательного умного пикси! Ведь если большинство из них дураки, они вряд ли смогли бы мне помочь. А теперь я расскажу вам, почему я пришел.

И он рассказал Де Квинси о своем отце, о том, как он изменился, и о том, как все дети (исключая Джона и включая Шипа) держали совет, чтобы решить, что делать.

— После того как мы решили подарить ему подарок, мы задумались: что это должен быть за подарок? Юнити, наша младшая сестренка, которой пять лет, предложила, чтобы я пошел сюда и спросил у пикси. И вот я здесь.

Де Квинси немного поразмышлял. У него не было ни малейшего представления о том, какой подарок дети Яго должны подарить Билли Яго, но он сделал вид, что ему известно об этом все.