Книга Лестница Ангела - Элина Курбатова

шести, верно?

Сизиф машинально достал из внутреннего кармана электронный планшет.

Нажал какие-то кнопки, – и чистейшие белые стены засветились яркими пятнами. Пятна быстро приобрели очертания и вскоре слились в изображение восьмилетней девочки с такими же карими, как у Лизы, глазами.

– Что за… откуда у вас моя детская фотография?

– Эпизод первый, – объявил Сизиф.

Картинка ожила. Школьный двор возле многоквартирного дома с облезлой детской площадкой. Лиза играла в песочнице, больше похожей на гигантскую пепельницу. Кто-то из мальчишек подбежал и отнял игрушку. Они не знали, что эта игрушка была последней оставшейся от отца вещью. После его ухода мать собрала в кучу все, что ему принадлежало, и сожгла в ванной, чуть не спалив квартиру.

«Его больше нет».

Его и в правду больше не стало. Для Лизы. Или Лизы для него. Тогда она так с этим и не разобралась.

К мальчишке присоединился еще один. Оба возвышались над маленькой Лизой и смеялись: «Что ты нам сделаешь, девчонка?»

Звериный, загнанный взгляд загорелся в карих глазах. Взгляд, который появился за год до этого и не исчезнет до самой смерти Лизы. И даже после… Маленькая Лиза сжалась. Мальчишки заржали еще громче, решив, что она сдалась, но ошиблись. Как зверь, восьмилетняя девочка прыгнула на парня, державшего в руке ее игрушку. Они повалились на землю. Лиза остервенело била его по лицу, потом укусила за ухо. Две большие волосатые руки подхватили ее сзади и оттащили назад. Девочка, не глядя, ударила и того, кто схватил ее. Это оказался ЗАВУЧ…

Лиза в безразмерной серой робе смотрела на экраны не моргая, забыв, где находится.

Она вздрогнула, когда Сизиф снова подал голос:

– Эпизод номер два.

Восьмилетняя девочка стояла в тесном кабинете. Перед ней был человек в форме и стол, заваленный толстыми картонными папками.

Она сидела опустив голову, но тяжелое, грудное дыхание выдавало злость, а не смирение.

– Сначала одна школа, потом другая, – прокомментировал Сизиф, включая новый эпизод.

Девятилетняя Лиза сидела за партой в новой школе. Мальчишка за спиной передал ей записку. Лиза прочла, схватила с парты толстый учебник и с размаху ударила им парня по лицу. Из веснушчатого носа фонтаном хлынула кровь. Маленькая Лиза сжалась: она уже знала, чем это закончится. Но если бы ситуация повторилась, поступила бы так же.

Она просто не могла иначе. Иногда хотела, но не могла, будто была заводной куклой с прописанным внутри сценарием. Или игрушечным поездом, который может двигаться только по кругу проложенных рельсов.

– Дальше – заведение для трудных подростков, – продолжал Сизиф, – смерть матери и детский дом.

Наконец картинки из детства остановились.

Лиза ошарашенно посмотрела на Сизифа.

– Откуда ты…

– Что там у тебя было травмирующей ситуацией? – он снова проигнорировал ее вопрос. – У каждого она есть. Дай-ка вспомнить.

Он снова принялся жать на экран планшета. На стенах замелькали целые пласты жизни Лизы. Сизиф перелистывал их, словно страницы в книге.

Лиза опять нахмурилась и сжала зубы, как делала всегда, когда злилась. Потом медленно встала на ноги: так она чувствовала себя устойчивее и увереннее во всем этом безумии.

– Да кто ты, на хрен, такой? Гребаный мент?

Сизиф будто бы не слышал. Бывали кандидаты, задававшие вопросы поинтереснее.

– Фантазией ты не отличаешься. Но, может, оно и к лучшему. Ага, нашел, – он перестал листать. – Тот любовник твоей матери-алкоголички.

Картинка на стене вновь задвигалась. Это застало Лизу врасплох. Увидев до боли знакомые стены, крошки под столом, под которым она часто пряталась, и большие драные тапки, она сжалась и снова опустилась на пол.

– Где ты, мерзкая дрянь? – кричал хриплый мужской голос.

Лизе почудилось, что даже сквозь экран ее обдало вонью его тапок.

– Думаю, подробности напоминать не нужно, – Сизиф остановил картинку в тот момент, когда на экране показалось лицо отчима: крупное, блестящее от пота, с перебитым носом.

Лиза стащила с ноги ботинок и изо всех сил швырнула в экран, где застыло ненавистное лицо.

Изображение пошло помехами.

Лиза повернулась к Сизифу:

– Где я, черт возьми?

– В некотором смысле вопрос адресован верно, – рассеянно откликнулся Сизиф, продолжая тыкать в планшет. – А вот трогательная сценка, глянем ее. Папаша ненадолго забрал тебя к себе, к своей новой жене и сынишке.

– Я не хочу больше это смотреть! Выключите! – начала Лиза, но увидев младенческое личико брата, умолкла.

Двенадцатилетняя Лиза держала на руках полугодовалого младенца. Она несла его в ванную. Она все сделала как велено. Ей так хотелось заслужить похвалу папочки, который объявился через месяц после ее заточения в детдоме, чтобы забрать дочь к себе. «Дать ей шанс», как выразился в машине отец, когда они ехали в дом к его новой женщине. Отец сказал это, не оборачиваясь, просто бросил на нее взгляд в зеркало заднего вида.

Лиза старалась стать частью семьи. Правда, старалась.

Тот малыш, он ведь ей даже нравился. Лиза радовалась, когда его оставляли с ней, доверяя, как взрослой. К тому вечеру она прожила в доме отца уже два месяца. Полюбила свой уголок в гостиной, где ей выделили спальное место. И очень старалась не ненавидеть тощую женщину, ставшую женой отца.

В тот вечер ребенка снова оставили на Лизу. Она хотела искупать малыша. Вычистила ванную, тщательно смыла хлорку, проверила температуру, опустив, как это делала мачеха, в воду локоть, побросала резиновых уточек и разноцветные круги от пирамидки.

Воды было на самом дне – чтобы только поверхность ванной нагрелась и ребенок не замерз. Лиза хотела порадовать младенца и добавить в воду пены. Пена в бутылке кончилась, но Лиза знала, что в кладовке есть еще одна. Она оставила малыша в ванной, пока набиралась вода и пошла в кладовку.

Это ведь всего минута…

За минуту воды в ванной может прибавиться больше, чем двенадцатилетняя Лиза могла предположить.

Она не слышала, как захлебывался ребенок.

Но услышала, как посыпались на пол продукты из сумки мачехи, которая, едва войдя в квартиру, все поняла и бросилась в ванную.

Следующее, что помнила Лиза, это звонкая, обжигающая пощечина.

«Ты упустила свой шанс», – только и сказал отец, отвозя ее обратно в детский дом. Он сказал это, бросив взгляд в зеркало заднего вида. Не обернувшись.

Лиза знала, что видит отца в последний раз.

В ту же ночь она сожгла в ванной детского дома единственную оставшуюся после него игрушку, из-за которой когда-то подралась с мальчишкой. Ее, конечно, сильно наказали. Но это было неважно.

– Снова детский дом. Теперь уже навсегда. Как и ненависть в твоей душе. Потом были наркотики, грабежи. И вот теперь – убийство.