Книга Хозяйка тайги. Сказки сибирских лесов - Елена Жданова

завсегда безветренная и рыбалка удачная.

Так и повелось, детишки с утра до вечера с водяной нянькой играются, и родителям спокойно, пригляд есть. Да токмо счастье не навек дадено им было. Дело к осени, похолодало. Поплыл в однова Тимоша рыбалить и не воротился. Саломея вкруг озера обошла, кричала в слезах, ничего не нашла. Пропали начисто и муженёк, и лодка. Горько на сердце у женщины, обида гложет. Ну, в сердцах-то и наговорила слов непотребных Хозяйке озера. Та разгневалась. Знамо дело, как все женщины, тоже обидчивая. Ветер подул, погнал волну, чуток избу не снесло. Саломея видит такое, утихла. После вышла на берег, пала наземь и залилась в плаче безутешном. «Забери, — говорит, — и меня к себе, раз Тимошу забрала! Не мил мне белый свет без него!» Тут волна плесканула и на берег сама Хозяйка вышла. Платье серебристое, что чешуя, волосы длинные, белые, на шее бусы жемчужные, а в руке держит сеть.

— Не я Тимофея сгубила, — так молвит Саломее, — по недогляду утоп. Запутался случаем в сетях.

Помолчала, потом далее говорит:

— Дочь моя полюбила его шибко. Она рядом с лодкой плавала, но помогать не взялась…

Вскинулась Саломея:

— Что же за дочерью не глядишь? Али потребно так-то мужиков уводить?

Вздохнула Хозяйка, покачала головой:

— За всем не углядишь! Не серчай, помочь теперь ничем не смогу, поздно. Возьми плату жемчугом.

— Раз такое дело, — смирилась Саломея, — уйду в деревню жить. Жемчуг твой мне не надобен. Отпусти со мной нянюшку, дети больно привязались к ней.

— Отпущу, — соглашается Хозяйка, — но с одним условием — подрастут дети, отправь няньку домой.

В тот же миг вода забурлила и вышла из неё девушка, красивая, гибкая, что ивушка, в руках сундучок держит. Кожа у девицы белоснежная, изнутри будто светится. Сарафанчик простенький синенький с зелёным, коса до земли, глаза зелёные, ресницы пушистые. Улыбнулась, показала зубки жемчужные, поклонилась в пояс и сказывает:

— Не держите зла на Матушку, Саломея. Служить верой и правдой вам буду, пока детки не подрастут. Зовите меня Снежана.

С тем и пошли они в избу. В деревне приютили семью старики, родители Саломеи. Так-то они редко видели внуков, а тут изба заполнилась детским смехом. Ожили старики, повеселели. И вправду говорят — не было бы счастья, да несчастье помогло! Снежана по годам токмо из недолёток[46] выскочила, на круг ещё ни разу не ходила. Хоть Саломея и не неволила, а наоборот склоняла няньку познакомиться с однолетками, присмотреться, та не рвалась водить хороводы и на парней не заглядывалась. Год, второй и третий пролетели быстрыми соколами. Снежана подросла, превратилась в статную девицу, парни начали у окошка простаивать, шутки шутить, завлекать, на гулянье приглашать. Приглянулся один из них девушке. Белозубый кучерявый Северин. Лапушкой Снежану называл да Ладой. Без подарочка не приходил. То пряник несёт, то пирожок, а то и серьги.

— Чего ж ты дома сидишь? — пытает Саломея. — Сходи на вечёрку с парнем, истосковался, поди-ка, Северин!

Та смутилась, но пошла. Северин с неё глаз не сводит, чуть погодя сватов заслал. Саломея не против, но тут Снежана и молвит:

— Саломея, не навек я пришла сюда, скоро мне срок уходить. Не могу я парню обещаться… Та так и села на лавку.

— И то верно, — протянула, — я-то уж и забыла, чья ты дочь… А то, может, останешься? Ты мне сестрой стала, полюбила я тебя всей душой.

— Нет, — качает головой нянька, — не могу. Детки подросли, по весне уходить мне пора.

— Ладно, — вздохнула Саломея, — скажу сватам, чтоб погодили до следующей осени. Молода, мол, ещё, не нагулялась в девках.

На том и сошлись. Северин всё равно рад-радёшенек. Всю зиму от невесты ни на шаг не отходил. Вскорости весна подоспела, ручейки потекли, солнышко пригревать стало, а Снежана не радуется. Побледнела девка, высохла от раздумий да ночей бессонных. А тут зовёт её наречённый отмечать праздник весны на берегу озера. Она ни в какую не соглашается, а потом подумала, чего супротйвиться? Всё одно, расставаться пора, решила напоследок повеселиться с любимым. Собрались они стайкой, на бережок пришли, запалили большой костёр и ну парами через огонь прыгать. Северин Снежану крепко за ладошку ухватил, разбежались они и прыгнули. Приземлились на другой стороне костра. Смотрит парень, а в руке у него плавник, и на траве бьётся большая рыбина. Опешил Северин, понять не может, куда любушка подевалась. А рыба задыхаться уж стала, но к воде дорожку торит, извивается. Девки видят такое дело, завизжали и по кустам порскнули[47]. Парни палки взяли, подступают ближе, норовят ударить, усыпить рыбу дивную. Тут Северин в себя пришёл, столкнул тело рыбье в воду и сам следом упал. Снежана ожила, хвостом по воде ударила и в глубину ушла. А парнишка из воды вылез, зуб на зуб не попадает. Знамо дело, холодно ещё!

Пришёл Северин в избу к Саломее, обсказал всё, как было. У той глаза на мокром месте, дети ревут, старики всхлипывают. Полюбилась им всем, вишь, нянюшка. Тут Саломея и выложила всю историю. Выслушал Северин, помолчал и вышел вон из избы.

Наутро обыскались парня, нет нигде. Уж и к озеру бегали, шестами тыкали дно, всё без толку. Пропал Северин.

По лету побежали детишки Саломеи на рыбалку, ухваткой в батюшку уродились, рыба на уду к ним прыгала. Ну, сидят, помалкивают, на озёрную гладь любуются. Чуть далее вдоль бережка вода вспучилась, забурлила, а как схлынула, то увидали они Снежану. Кинулись, обнимают, наперебой спрашивают, что да как. Та их привечает, а говорит мало, больше улыбается. Один из парнишек и скажи:

— Северин-то пропал пропадом, как ты ушла. Не воротился домой.

— Знаю, — отвечает Снежана, — о том не волнуйтесь, со мною он.

— Да как же! — ахают дети. — Неужто утоп?

— Нет, не утоп, оборотился рыбой под пару мне, — повела рукой в сторону, из воды появился Северин живой и невредимый.

Не велела нянюшка о встрече рассказывать, но разве утаить такое? Матери, знамо дело, всё обсказали, деду с бабушкой тоже. И пошли шёпотки по деревне! Правда, в голос не обсуждали, так промеж себя иной раз скажут: «Смотри, девка, не то Снежана али Северин в гости пожалуют! А то к себе пригласят!» Но без злобы, с интересом — вдруг, кому Лада али Мокша пожалуют в нянюшки своих подручных.

Слышь-ка, а имена Снежана да Северин прижились у нас. Знакомы, поди-ка, и вам