Книга Течет река Мойка. Продолжение путешествия… От Невского проспекта до Калинкина моста - Георгий Иванович Зуев

такого ожесточения, что они смело заявляли: «Нам бы собраться, напасть на них с оружием и перебить их!» Особенно злобно высказывались представители армии и гвардейских полков, ибо сообразно «кондициям» Анна Иоанновна не могла назначать своим указом командующих лиц в армии и гвардии. Теперь это право принадлежало Верховному Тайному совету.

И вдруг, среди нарастающего общего недовольства, к великому торжеству гвардии, новая императрица, вопреки запретам группы верховников и не спрашивая разрешения, 12 февраля по старой традиции объявляет себя полковником Преображенского полка и капитаном Кавалергардской роты. Гвардия ликовала и злобно отзывалась о верховниках с их руководителем – князем Долгоруким.

25 февраля 1730 г. племянница Петра I, герцогиня Курляндская Анна Иоанновна пришла во дворец в окружении гвардейцев, громогласно заявлявших о восстановлении самодержавия и заверивших императрицу: «Государыня! Мы верные рабы вашего величества. Мы служили верно вашим предшественникам и теперь готовы пожертвовать жизнью, служа вашему величеству. Мы не потерпим ваших злодеев. Повелейте только, и мы к вашим ногам сложим их головы». Затем в присутствии верховников князь Антиох Кантемир зачитал императрице челобитную, подписанную шестьюдесятью шестью известными россиянами, высказавшими просьбу о восстановлении петровского Сената и уничтожении всех пунктов, предписанных ей Верховным Тайным советом. Затем Анна Иоанновна обратилась к верховникам со словами: «Стало быть, пункты, поднесенные мне в Митаве, были составлены не по желанию народа! Князь Василий Лукич, стало быть, меня обманул!». После этих слов императрица приказала немедленно доставить ей подписанные в Митаве «кондиции». На глазах присутствующих Анна Иоанновна порвала подписанные ею документы и объявила, что «желает быть истинною матерью отечества и доставлять своим подданным все возможные милости».

Ну а затем, как это обычно бывало на Руси, для одних как из рога изобилия посыпались благодати – чины, звания, награды и почести, а для других – допросы в Тайной канцелярии и суровые приговоры покусившимся на святое – самодержавную власть и права помазанника Божия.

В числе награжденных и обласканных новой государыней оказался и Карл Густав Левенвольде, получивший звание камергера Императорского двора, дворянский титул графа и придворный чин шталмейстера. В дополнение к этому Анна

Иоанновна выдала своему осведомителю достаточную сумму денег для приобретения усадьбы адмирала Ф.М. Апраксина на левом берегу реки Мьи.

Новый владелец усадьбы граф К.Г. Левенвольде снес старый дом и хозяйственные постройки адмирала Ф.М. Апраксина и по проекту архитектора Ф.Б. Растрелли в 1730-х гг. построил весьма представительный деревянный дворец с большим количеством богато декорированных меблированных помещений.

Помня об оказанной важной услуге, императрица Анна Иоанновна приблизила ко двору верного графа Левенвольде. Шталмейстер двора выполнял многие поручения своей покровительницы и неоднократно награждался государыней. Именно ему императрица поручила отыскать подходящего жениха для своей любимой племянницы – принцессы Анны Леопольдовны. Анна Иоанновна, не любившая цесаревну Елизавету Петровну, торопилась найти племяннице жениха, чтобы сохранить ее будущему наследнику и роду российский трон. Немецкая империя изобиловала женихами-принцами для возможных выгодных политических брачных связей с Россией.

Историк Н.И. Костомаров в своей знаменитой «Русской истории» отмечает: «В Вене граф Левенвольде подпал под влияние императорского дома и по указаниям, полученным оттуда, остановил свое внимание на принце Брауншвейг-Беверском, сыне сестры императрицы. Его родные – император и императрица, уговорили его согласиться на предложение Левенвольде, и он дал слово прибыть в Россию и поступить в русскую службу».

Принц действительно явился в Северную столицу, был прекрасно встречен Анной Иоанновной, определившей его под начало генерал-фельдмаршала Миниха, участвующего тогда в войне с турками. Русская принцесса Анна Леопольдовна не очень-то жаловала заморского жениха, несколько лет под разными предлогами откладывала свадьбу, однако, наконец призналась обрадованной императрице, что «…она во всем готова слушаться свою тетушку и дает согласие выйти замуж за Брауншвейгского принца».

Таким образом граф Карл Густав Левенвольде вошел в русскую историю как человек, причастный к возникновению в России правящей четы – правительницы Анны Лепольдовны, Антона-Ульриха Брауншвейгского и их малолетнего сына – российского императора Ивана IV Антоновича, правнука русского царя Ивана VI. Правда, этот царственный альянс просуществовал в Российской империи всего один год – с 1740 по 1741. В два часа ночи 25 ноября 1741 г. Елизавета Петровна, дочь Петра I, вместе с гвардейцами ворвалась во дворец, вошла в спальню правительницы при малолетнем императоре Иване IV, разбудила свою сестру громким возгласом: «Сестрица! Пора вставать!», арестовала ее вместе с супругом, взяла из кроватки плачущего младенца Ивана IV и вынесла его к саням. Родители русского императора умерли в ссылке, а наследника российского престола – законного императора Ивана IV Антоновича навечно заключили в тюрьму.

В 1764 г. его убили при попытке освобождения подпоручиком В.Я. Мировичем из Шлиссельбургской крепости. Граф Левенвольде совершенно случайно узнал о готовящемся заговоре на очередной дружеской пирушке от подвыпивших приятелей, косвенно причастных к государственному перевороту.

Узнав потрясшую его новость, гофмаршал правительницы, несмотря на позднее время поспешил во дворец. Семейство Анны Леопольдовны почивало, и Левенвольде пришлось передать свою тревожную записку дежурной камер-юнгфере, прося как можно быстрее ознакомить правительницу с содержанием его ночного послания. Озадаченная тревожным видом графа камер-юнгфера поспешила в спальню Анны Леопольдовны, разбудила ее и передала ей письмо гофмаршала. Заспанная правительница, ознакомившись с текстом послания, приказала фрейлине: «Спросите графа Левенвольде, не сошел ли он с ума!» – и вновь заснула.

Услышав ответ, граф пришел в отчаяние. Вернулся к себе на Мойку, провел бессонную ночь, а рано утром вновь поспешил в Зимний дворец, встретился с Анной Леопольдовной и стал искренне убеждать ее в реальной угрозе дворцового переворота, однако в ответ лишь услышал, что это очередные сплетни, ибо она сама лучше, чем кто-нибудь иной, знает, что никакой грозящей опасности не существует и бояться цесаревны в данное время не следует.

И действительно, для большинства придворных дворцовый переворот оказался неожиданным, поскольку между цесаревной Елизаветой Петровной и правительницей Анной Леопольдовной внешне царило полное дружеское согласие и взаимопонимание. В день рождения цесаревны Анна Леопольдовна в декабре 1740 г. подарила родственнице прекрасный драгоценный браслет, а от лица своего маленького сына – императора Ивана VI вручила родственнице осыпанную драгоценными камнями массивную золотую табакерку с Императорским гербом. Одновременно с этим правительница распорядилась выдать милой сестрице из соляной конторы 40 000 золотых рублей для уплаты ее многочисленных долгов.

Историк Н.И. Костомаров после длительных архивных поисков пришел к выводу, что причиной опасного решения Елизаветы Петровны возглавить государственный переворот стала подковерная дипломатическая игра французского посланника в России де ля Шетарди, неформального руководителя этого дворцового заговора, весьма выгодного для Франции. Французский дипломат явился к цесаревне Елизавете Петровне и заявил, что якобы приехал предупредить ее об опасности.