Книга Физик: Артефакт - Максим Львов

закончил! Мясо готово к разделке! А-а-а-а! — Вел с помощью лавки ушёл в глухую оборону от внезапно пошедшего в атаку рыгуна. Жаба оказалась настоящим бойцом. Несмотря на торчащий в хребте нож, она умудрилась плюнуть слизью на второй сапог демонолога и пыталась когтем подрезать ему сухожилие на ноге.

— Может, ему помочь? — поинтересовался Иваныч.

— Не-е-е, — улыбнулся Мишико. — Пусть сам. Хочу историю.

— Ладно. Историю, так историю, — согласился Павел.

Начал он своё повествование с того момента, как, выйдя с работы, решил срезать свой путь через старый парк. Рассказывал он сумбурно, часто прыгая с одного на другое, но, как выяснилось, Мишико оказался внимательным слушателем. Редкими короткими вопросами блондину удавалось направить Иваныча на нужную ему тему, не упустив ни одной мелочи. Особенно его интересовало то, что происходило с Павлом во время его “отключки” в парке, во время разговора с ним Золена, во время произошедшего в том чёртовом подвале. Мишико спрашивал обо всех деталях и, казалось бы, ненужных подробностях и мелочах. Кто где находился, что Павел чувствовал в тот, или иной момент, что видел, что слышал. Момент со смертью палача Рихарда Иванычу пришлось описывать снова и снова, пока не была восстановлена вся хронология ужасной сцены, вплоть до каждой секунды, до мельчайших деталей. Что ты ощущал тогда? Точно ненависть? Шар, или веретено? Какого размера шар? Искры белые либо красные? Вопросы сыпались и сыпались, словно из рога изобилия. Наконец, Мишико удовлетворенно кивнул и, прикрыв глаза, крепко о чём-то задумался.

Повернув голову вбок, Павел увидел очень необычную картину: Вел выглядел так, словно рыгун его пережевал, проглотил и отправил на свободу весёлой кишечной тропой. Тем не менее глаза демонолога и мага тьмы пылали азартом, а губы были растянуты в хищной улыбке. Нахохлившаяся жаба, сидящая в углу домика, взирала на всех с холодным безразличием. Вел еще шире улыбнулся, и с его рук сорвались несколько крупных чёрных смолянистых капель, которые мигом оказались на голове рыгуна, залепив ему глаза. Выглядело это так, словно жаба окунулась мордой в нефть и теперь сидела в горючей омолаживающей маске. Внезапно чёрная субстанция ожила, резко выстрелила десятком тягучих щупалец не ожидавшему такой подставы рыгуну в пасть и втянула всю тягучую массу в утробу болотистой твари.

— Ха! Получил, дерьмоед?! Чувствуешь, как тьма приобняла твоёсклизское сердечко?! Ты у меня теперь сам на задних лапках на сковородочку попрыгаешь! — радостно оскалился Вел.

— Р-Ы-Э-Э-Э, — закатив глаза, зычно опорожнился рыгун, шмыгнул носом, расчесал лапой редкий рыжий лесок на груди и звонко и влажно пустил ветер.

— Мишико! Друг! Слушай, может, ну его это мясо? Я там в мешке корней колчуна принёс. Запечём, посидим, как в старые времена, — у демонолога начал мелко подёргиваться глаз. — Да и в борделях на силушку мужицкую вроде бы никто не жаловался… А, Миш?

— Электи анима… — тихо протянул Мишико, не открывая глаз. — Бред! Старые сказки, поросшие древним мхом. Создатель давно отвернулся от нас… Эй, парень! Как давно в вашем мире являл свою волю Создатель?

— В нашем мире? То есть ты хочешь сказать, что… — не понял Павел.

— До тебя еще не дошло? — ухмыльнулся блондин.

— Я… Я, — кажется, до Иваныча начало доходить. — Ну это же бред… Так не бывает!

— Ага, — ответил Мишико, — не бывает. И именно в этом бреду тебе сломали колено, проделали пару дыр в брюхе, угостили свинцом да выжгли глаз. Ты не ответил на вопрос.

— Вопрос? — растерянно переспросил Павел.

— Как давно в вашем мире являл свою волю Создатель, Паша?

— Создатель? В смысле, Бог? — уточнил Иваныч. — Не знаю. Кажется, никогда. Хотя, если верить Библии, то пару тысяч лет назад что-то такое было.

— Библия? — слово было незнакомым для Мишико. — Так у вас называлось священное писание? Понятно. Две тысячи лет… Вот тут ты ошибаешься, парень! Создатель сказал слово своё не позднее, чем пару дней назад.

— То есть…

— Да! Только Он может распоряжаться столь ценным ресурсом! — ответил на незаданный вопрос блондин.

— Ресурсом?

— Души, Паша. Наши души лишь ресурс в Его руках. И Он волен поступать с ними так, как ему заблагорассудится. Так как Он считает нужным.

— Зачем? Почему именно я?

— Хм… — улыбнулся Мишико. — Кто знает, Паша. Кто знает… Неисповедимы пути Его. И вряд ли нам дано понять замыслы Его.

— Бред, — повторил Иваныч.

— Кто знает, парень. Кто знает… — донеслось в ответ.

— Вел… Кажется, так его зовут? — после продолжительной паузы начал Павел.

— Да, — ответил блондин.

— Когда он бился с этой тварью… У него с рук слетели какие-то чёрные кляксы… Что это было?

— Бился? О нет, парень. Вел… Как бы тебе объяснить… Он неплохой маг. Он точно не самый худший человек во всём этом дерьме. Но он с особенностями. Понимаешь, каждый, кто достигает высот в искусстве, так или иначе меняются сами.

— Искусстве? — перебил Иваныч.

— Простой люд называет это магией. Сами маги называют это искусством. Вижу твоё удивление. В вашем мире нет магов? Как же вы… Ладно, позже расскажешь. Так вот, те, кто достигает высот в искусстве, вынуждены очень долго и плодотворно работать с даром. С силой. И сила меняет их. Это неизбежно. Меняет не сразу, постепенно. День за днём, год за годом. Так, что сам маг и не замечает этого. И всех по-своему. Кто-то становится кровожадным психопатом, кто-то замыкается в себе и становится отшельником. Чем сильнее дар, тем скоротечнее и сильнее изменения. Вел же… У него свои странности.

— Бред!

— В этом бреде ты теперь по самую маковку, Паша! — рассмеялся Мишико. — И тебе придётся его принять во всей его дерьмовой красе! Ну, или сдохнуть. У тебя же дар, парень! И судя по тому, что ты устроил у церковников, дар редкий. Ты способен за развыдавить из себя охренеть какое количество света! Так что решать тебе: принятие бреда и попытка выжить, либо отрицание и хреновая смерть. Думай. Эй, Вел! Мы жрать-то сегодня будем? Я сейчас сам себя переварю! И убери эту хрень отсюда! Воняет как от твоей трактирщицы!

— Да не моя она! Она там случайно оказалась, Мишико! Сколько можно об этом говорить?! — взвился Вел.

— Случайно… Ага. Как же.

Глава 4

Иваныч сидел прямо на земле, прижавшись спиной к бревенчатой стене домика, приютившего беглецов. Подставив своё лицо тёплым солнечным лучам, он аккуратно сгибал и разгибал правую ногу, прислушиваясь к ощущениям в колене. Удивительно, но колено работало, и боли не было совсем. Да, было лёгкое онемение, будто мышцы ноги затекли от долгого сидения в неудобном положении, но не более того!