Книга «Хождение вкруг». Ритуальная практика первых общин христоверов - Ксения Т. Сергазина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Собрания в доме Лупкина упоминаются только в показаниях работников Лупкина Алексея Сидорова и Федота Тихонова, которые были даны в Угличской канцелярии. В протоколах Духовного приказа о собраниях у Лупкина не упоминается. Нет упоминаний и о том, что Прокопия называли учителем, или о том, что Лупкин называл себя Христом.
Исключением является письмо монаха Андроника архиепископу Досифею, который подчеркивал, что «в допросах многие явились разглагольствования и в речах несходствия», которых он «без указу вашего архиерейства в совершенство сводить опасен». Однако письмо представляет собой именно сжатое изложение показаний. Андроник пересказывает историю Лупкина следующим образом: «Молился-де он нощаю, и нашел-де на него Дух Святой, и с того времени стал в ночи и во дни Иисусовы молитвы петь голосом и других учить, и называл себя учителем, а которые при нем, тех учениками. А учил-де учеников своих, чтоб им вина и пива не пить и матерно не браниться, а которые из них женившиеся, тем, чтобы с женами не спать, а неженившимся, чтоб не жениться, и ставил то в тяжкий грех и блуд. А когда-де у них бывает молитва, тогда при нем бывшие ученики раздеваются верхнею одеждою и бывают в одних рубашках и босиком, то называют тех в милотях. И сажал-де их по лавкам, а сам сидит-де в переднем углу нераздевшимся, и уча их, он, Прокофей, толковал: “Христос ходил по морю и по рекам вавилонским со ученики и в корабли плавал, такожде и нам подобает сие творити. Вы-де мои ученики, якоже апостолы”, а он-де, Прокофей, себя называл яко Христа»[66].
Самоидентификация Лупкина со Христом стала общим местом в историографии XIX века. Однако, сам Лупкин под показаниями не подписался, хотя на основании допросов Еремея Бурдаева, Никиты Антонова и других можно утверждать, что в случае неграмотности допрашиваемого, за него подписывался подьячий или третье лицо, но делопроизводственная формула при этом была неизменной: «…по его прошению NN руку приложил». Возможно, завершительный фрагмент «толкования Лупкина» не аутентичен. Во втором допросе – уже не в духовном приказе, а в Угличской канцелярии – Лупкин прямо говорит, что «Христом себя не называл».
Необъективность следствия подтверждается также показаниями Еремея Бурдаева, записанными в Угличской канцелярии: «Как его [Еремея] допрашивали у Духовных дел, и допрося, допросу ему не читали и подьячей Федор Петров к допросу вместо, Еремея, руку прикладывал не по его Еремееву велению. И он, Еремей, руки оному Федору не давывал и прикладывать не веливал»[67].
К тому же, в показании монаха Покровского монастыря Макария прямо сказано, что «при тех допросах Бурдаев и Прокофей, чтоб сказывали правду, биты были плетьми»[68]. Применением при допросах физической силы объясняет несоответствия между своими показаниями в Духовном приказе и в канцелярии Никита Антонов: «Оной Прокофей привозил к нему из Москвы калач да орехов пряничных. И он, Никита, те калачи [нарезал] долями и при сидении раздавал и говорил, что при раздаче, чтоб ели о здравии помянутого Прокофья. А что он, Никита, в Духовном приказе говорил, что будто ели б от скорби и вместо причастия, и то де он говорил в расспросах у Духовных дел за побои архимандрита Андроника»[69].
Понятно, что полученные показания не могут быть приравнены к самосвидетельствам, но из них мы можем вычленить элементы следственной риторики, зафиксированные также в документах дела: «В тех допросах Бурдаев и прочие, кроме Прокофея, сказывали, что расколу учил их оной Прокофей, и называли его учителем. А суеверие их было такое: оной Прокофей в собраниях учивал творить молитву “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас” и садился в избах за стол в переднем месте, а оные раскольники, как мужеска, так и женска пола люди, садились около его по сторонам и пели ту молитву нараспев. И посреди избы поставляем был чан с водою. И около того чана по два человека ходили в одних рубашках кругом, поя ту ж молитву, и потом падали на пол. И раздавал в те времена оной Прокофей им разрезанный калач по частям, называя просфорою»[70].
Любопытно, что в отчете нет речи о двоеперстии. Этот факт лишний раз подтверждает тезис А. С. Лаврова о длительном периоде допустимости обеих форм обряда[71].
Хотя о чане с водой не говорится ни в одном из показаний, а о принятии кусочков хлеба вместо причастия сказано с вышеозначенными оговорками, эти мифологемы стали общими местами в антисектантском дискурсе XIX века[72].
Материалы Угличского дела вошли в текст императорского указа от 7 августа 1734 года в следующем виде:
В прошлом [т. е. прошедшем – К.С.] 715 году уведомился он [Андроник] города Углича Димитриевской церкви от попа чрез словесный донос о явившихся тогда в Углицком уезде еретиках <…>. В прошлом [1]717 году июня 16 дня к бывшему Ростовскому Епископу Досифею (что потом был расстрига Демид) <…> показано, что того ж июня 13 дня в Углицком уезде в вотчине Воскресенского монастыря, что в Угличе, в деревне Харитонове крестьянина Еремея Бурдаева поймано оным архимандритом Андроником раскольников мужеска пола 11, женска 10, итого 21 человек, в том числе один московский отставной стрелец Прокофей Лупкин, и по привозе их в Углич, в том Духовном правлении по допросам показалось, что оный Лупкин производил в богомерзких своих сонмищах злое свое учение, а именно называл себя яко Христа, а учеников, яко апостолы, и во время-де бывшего у них с теми учениками пения молитв, якобы, на некоторых из них сходил Дух Святой, когда на двух, когда на трех человек, и подымало-де их с лавки, и ходили они, скачучи вкруг, по получасу и больше, и в то время клали на стол калач ломтиками и, отпев молитвы, тем причащалися, и прочих-де приходящих к нему всех учил той же своей богомерзкой противности, которые-де ему в том и последовали, и притом же-де говорил им, якобы, тогда уже последнее время, и есть-де антихрист на
