Книга Казаки. История «вольных людей» от Запорожской Сечи до коммунистической России - Уильям Крессон

сотни каменистых островков, покрытых грубой травой, низким кустарником и карликовыми деревьями[13]. Для того чтобы проложить себе путь по тайным водным путям через настоящие лабиринты, от кормщиков требовалось редкостное умение владеть веслом, чего достичь можно было лишь постоянными тренировками. Если на некоторых из этих островков, отделенных друг от друга порогами, выкопать окопы и ямы-ловушки, провести легкие фортификационные работы, то можно организовать практически непреодолимую оборону, способную отразить даже атаку армии, которую поддерживает артиллерия.

Главный лагерь Сечи, на котором размещался казачий гарнизон, был оборудован на одном из самых крупных островов или в наиболее недоступном месте на реке. Кроме того, этот главный лагерь время от времени переезжал с одного места на другое, для того чтобы благодаря секретности расположения оставалась неизвестной точная численность постоянно меняющегося количества казаков гарнизона, а также создавались дополнительные сложности с организацией нападения на лагерь.

Военные возможности и особенности организации запорожского казачьего войска всегда вызывали интерес у полководцев того времени. Многие писатели XVIII века, ничего не зная об истинном положении дел, сравнивали эти знаменитые приграничные войска с рыцарскими военными орденами, такими как орден меченосцев в Литве или даже с Мальтийским орденом. Другие сравнивали их с «вольными лучниками» Карла VII[14], со спартанскими военными лагерями или с военной древнегреческой организацией полисов. По мнению Лесюра, самым удачным и подходящим было бы провести параллель со странной республикой флибустьеров, которые примерно в это же время создали свое пиратское государство среди островов Вест-Индии. И если это сравнение было бы несколько несправедливым по отношению к запорожцам (которым можно приписать в заслугу то, что они остановили в самое страшное время жестокие набеги мусульманских захватчиков), оно все же кажется довольно обоснованным в свете того, к какому невыносимому положению вещей привели их претензии несколько позже. Ведь в то время как казачьи поселения с течением времени поглощались государством их русских братьев, сами «вольные товарищи» Сечи решительно отказывались хоть как-то вписаться в новые жизненные реалии, отойти от условий «фронтира» (пограничья).

Еще долго после того, как их территория была уже окружена мирными сельскохозяйственными поселениями, запорожцы продолжали жить своей собственной буйной жизнью, как было в те дни, когда их сообщество почти ежечасно находилось под угрозой татарских набегов.

Насколько автор в курсе, ни один историк никогда не попытался проследить развитие системы островных форпостов до того, как они возникли в военной организации знаменитого воинского братства полунезависимых запорожцев или, как они сами себя называли, «Вольного свободного товарищества за порогами».

Тем не менее история долгой борьбы между Польшей и Россией за плодородные провинции Украины[15] очень тесно связана с деяниями беспокойных группировок внутри казачьего «народа». Для того чтобы понять, как появились знаменитая Сечь или опорные пункты обороны, каждый должен представить себе лагерь или группу грубых строений, которые стояли прямо посреди очищенного участка в лесной местности. Укреплением здесь служили сами днепровские пороги, были также созданы примитивные фортификационные сооружения, которые совершенно не походили на средневековую крепость. Это было скопление бараков, построенных из молодых деревьев и крытых лошадиными или коровьими шкурами. Строения служили жилищем гарнизона. Они же делили казаков по подразделениям, или куреням. Члены одного куреня спали под одной крышей, ели из одного большого котла гречневую кашу, как в одной семье, вели одинаково бурный образ жизни. Несмотря на железную дисциплину, которая была просто необходима при их полной опасностей жизни, правление в Сечи было самым демократичным, и члены братства ревностно за этим следили. Начальник этой воинственной республики носил звание кошевого атамана. Несмотря на то что он обладал практически неограниченными полномочиями, этот облеченный властью человек мог быть в любой момент отстранен от своей высокой должности, если так решит общее собрание членов братства. Такие собрания созывались очень простым способом — ударами в металлический гонг или просто громкими криками, если собиралась достаточно большая группа людей, заинтересованных в решении какого-либо вопроса. Вместе со своим адъютантом, который носил название «есаул», а также клерком — «писарем» кошевой атаман мог в любой момент и по самому незначительному поводу предстать перед общим собранием гарнизона. Встав под штандартом из конского хвоста, обозначавшим его высокий ранг, атаман с шапкой в руке ждал, чем закончатся шумные дебаты, во время которых обсуждалось, было ли его правление правильным с точки зрения членов вольного братства. Перед описанной церемонией обычно проходила общая пьянка, на которой количество горилки, крепкого спиртного, с помощью которого отважные воины поддерживали себя в моменты, когда нужно было принимать важное решение, было достаточным, чтобы подготовиться к приложению умственных усилий. Поэтому неудивительно, что такие сборища с выборами часто заканчивались кровопролитием.

Когда же бурные крики членов братства давали понять кошевому атаману, что в его услугах больше не нуждаются, по обычаю атаман и другие лица непопулярной «администрации» официально салютовали своим товарищам и, нахлобучив на макушки свои лохматые головные уборы из бараньей шкуры, возвращались обратно в родной курень в качестве рядовых со всеми правами вольного казака.

Далее происходили выборы нового кошевого атамана. При этом принятие этой высокой чести сопровождалось очень унизительной для успешного кандидата на эту должность процедурой. Курень, где служил тот, кому предстояло стать атаманом, сначала выбирал из своих членов нужного человека, который затем под шумные крики своих сторонников должен был выйти к толпе. Десять самых наглых и пьяных стариков на собрании обычно делегировались для того, чтобы объявить о той чести, которой удостаивается новый вожак. И не излишек скромности зачастую заставлял кандидата отказываться от предлагаемой ему высокой должности. Как и в случае с цезарем, этикет требовал, чтобы вновь выбранный кошевой атаман как минимум дважды отвергал опасное возвышение, предлагаемое ему. И только после того, как он будет почти до потери сознания оглушен похлопыванием по спине и грубыми поздравлениями со стороны «избирателей», будущий атаман может подобающим образом выразить свое согласие и растянуться под рыжим бунчуком из конской гривы, где его ждало последнее унижение, связанное с его новым назначением. Старейшие казаки, присутствующие на церемонии, набрав полные ладони грязи с берега реки, по очереди мазали этой мерзостью бороду и лицо вновь избранного вождя. В таком состоянии он должен был, пусть и стоя в шапке перед толпой обнаживших головы соратников, произнести длинную речь, в которой благодарил товарищей за буквально вколоченную ему честь.

Как еще одно средство защиты демократических институтов запорожцев позже было провозглашено (и это стало неписаным законом, как и многие другие неписаные традиции братства), что кошевой атаман не имеет никакой реальной власти на территории Сечи, если только не наступит