Книга Делай, что можешь - Марик Лернер

– Больница, – сказал неопределенно отец на невнятную жалобу и, попросив слегка подождать, исчез. Минут через десять вернулся, неся завернутыми в бумажку щепотку соли и немного молотого перца. – Взял в сестринской, – сказал шепотом. – Для себя они держат что получше.

Кажется, он был из тех типов, что везде видят заговоры и попытку обжулить. Как минимум сам не промах. Мало шансов, что «взял» означает – попросил. Скорее, украл. В принципе, меня это не заставило широко раскрыть глаза. Приходилось делать вещи много хуже мелкой кражи. Хотя в детстве еще и не так изощрялся. Вечно ходил голодный и при удобном случае не стеснялся. Разносолами мать не баловала, и денег вечно не хватало.

В животе была приятная тяжесть, «отец» принялся проявлять нетерпение и отправил родственников домой. Не так уж и сложно. Кате надо отдохнуть и выспаться. Завтра в училище, пропускать не надо. Высказать нормально не мог, мучаясь от стыда и беспомощности, но в семье давно привыкли расшифровывать его послания.

Оставшись один, уселся в позу раздумья, скрестив ноги и проигнорировав удивленные взгляды соседей по комнате. Все равно он по определению со странностями, почему бы не иметь еще одну. Ноги плохо складывались, неудобно. Ничего, и не такое преодолевал. Упорства мне было не занимать. В свое время тренировался, пока не освоил самые сложные вещи и не начал создавать собственные, что является высшей категорией среди сенсов и встречается не часто. Хотя во время ученичества иногда хотелось все бросить или проломить голову учителю-солнцепоклоннику. Нет, тот не издевался, просто заставлял снова и снова повторять неудачные действия вплоть до победы. Кто не выйдет на соответствующий уровень, так и останется подмастерьем, гоняющим вместо лечения энергию или подрабатывающим заряжателем конденсаторов. И так можно жить недурно, однако людям без особых запросов и честолюбия. То есть можно было. Пока не возбудились хранители здоровья душевного и телесного. Любые из ряда вон выходящие способности стали опасны. Не любит власть нетипичное поведение, сколько б ни проповедовала терпимость. Смотря к кому.

Сейчас требовалось выяснить кое-что, и я снова вернулся к изучению памяти прежнего Николки. Просматривать все подряд неудобно и глупо, пришлось бы прожить годы снова. Ускорить, к сожалению, невозможно. Потому поиск по ключевым моментам, откидывая ненужное сразу. Отработанная прежде «библиотека» отсутствовала, ее еще предстояло собрать, и некоторые эпизоды откладывал на создаваемые полочки. Потом проще найти по ключевым обозначениям нужное. В этом удобство мыслеформ и четкой организации.

Меня интересовал в первую очередь «отец». По опыту, удобнее всего выяснить нечто, слушая не его слова, а вспоминая дела и отзывы. В первую очередь разговоры, точнее, ругань с матерью и реплики соседей. Итог вышел забавный. Во-первых, папаша очень неплохо относился к Кате с Николкой. В хорошем настроении рассказывал забавные байки и даже пытался чему-то учить. А умел он практически все. Не было ничего, удивившего бы меня. Плотник, столяр, кузнец, печник, токарь – это все о нем. Проблема одна: он не желал долго трудиться. Рано или поздно любая работа, сколько б за нее ни платили, надоедала, и он уходил. Ко всему еще, чем дальше, тем больше пил и нередко играл в карты. Тот еще подарок.

В последнее время его в городе уже никуда не брали, и он перебивался случайными заработками. Починить чего соседям, наплевав на просьбу жены, не желающей унижаться, и получить мелочь. Зато уважат и нальют. Как умный человек с золотыми руками мог до этого докатиться, понять сложно. Лично он на попреки супруги утверждал, что виновата война. После нее не способен жить по расписанию и приказам. Но здесь был реальный провал. В отличие от вечного хвастовства по любому поводу на данную тему не распространялся. Впрочем, я догадывался, что может случиться с приличным юношей, поучаствовавшим во взятии города и насмотревшимся на резню. Сам когда-то видел. Не всех с неба можно прищучить. Бывало, и ножками ходить приходилось по джунглям и горам. Самые опасные звери вовсе не львы с медведями. Они нападают с голодухи или бьются за самку. Ужасней человека ничего нет. Он без всякой причины способен совершать дикие преступления, особенно в ощущении безнаказанности или с разрешения начальства.

Когда закончил, за окном уже опустилась темнота, а соседи по койкам мирно дрыхли. С трудом распрямился, все ж просидел несколько часов, а тело не приучено, и сделал несколько разминающих движений. После солнечных ванн и хорошей еды уже не ощущал кидающей в пот слабости, а вот в уборную снова требовалось. Стараясь не шуметь, выскользнул в коридор. Странный светильник, присутствующий в туалете, имелся и в остальных помещениях. Не энергосберегающий, и форма незнакомая, но, должно быть, электричество. Как и что работает, Николка все равно не понимал, значит, и мне не передалось, но это и не важно. Достаточно щелкнуть специальным выключателем вместо привычного хлопка ладонями или голосовой команды. Можно подумать, прежде разбирался в работе термояда. Или как создается воздушная подушка на транспорте. Летал и не морочился.

Справив свои дела, отправился в сторону второго, парадного, входа. Где-то там находился пост медсестры, кабинет дохтура Евгения Карловича и перевязочная. Может, удастся раздобыть нечто полезное. Конкретно и сам бы не объяснил, однако возбуждение от величайшего события толкало на действия. Хотелось как можно быстрее разобраться, в какое время попал. Спросить про год не выходило, даже Катя не сообразила, чего добивается. А ничего печатного у соседей не имелось. То ли неграмотные, то ли им не до чтения. В палате все с травмами и уже в возрасте. С одной стороны, лучше, не цепляются, с другой – обратиться не к кому.

Женщина в белом халате за столиком спала. Выдергивать из-под головы журнал с лечебными записями несколько неуместно. Тихонько проследовал мимо в перевязочную. Трогать включатель не стал, из коридора падало достаточно света. Да, шкафы, опять же застекленные, с инструментами. Замок плевый. Не зря у отца выпросил жесткую проволочку. Тот спокойно отдал убогому – пусть играется. Теперь согнуть правильно и можно вскрыть. Выдавливать стекло хуже. И звук потревожить может медсестру, и сразу обнаружат. А так неизвестно, когда увидят и что подумают. Кстати, прозрачность замечательная, вор бы нашел, чего прихватить, не роясь везде. Однако меня интересовало нечто иное. С чувством глубокого удовлетворения обнаружил на перевязочном пакете дату: 10 ноября 1926 г. Чуть раньше запланированного, но год туда-сюда роли не играет. Времени достаточно для задуманного. Может, и к лучшему, Сталин пока один из руководителей, и совсем не главный. Проще открутить голову. Подольск? Да плевать. Поезда с аэропланами уже на ходу, добраться не проблема.

Повернулся, собираясь тихо отбыть, и застыл, открыв рот. На внутренней стороне створки кто-то прилепил в давние времена, уж очень выцвела, карту мира. Ничего общего с заученной она не имела. Прибалтика и Финляндия закрашены одним цветом с прочим. Еще и надпись через всю страну: Российская демократическая республика. А где СССР? На худой конец, Российская империя? Куда я угодил, черт возьми!

Внезапно зажегшийся свет заставил машинально зажмуриться. Потом обнаружил того самого дохтура с козлиной бородкой в дверях. За спиной у него торчала с выпученными глазами проспавшая приход чужого дежурная. Уж точно по голове не погладят, и за отсутствие бдительности втык поимеет. Но на это начхать, а я-то сам до какой степени одурел, раз пропустил появление. Наверняка ведь не крался Евгений Карлович на манер шпиона. Он у себя на работе.