Книга Эликсир жизни - Энджи Сэйдж

– Это не ваш Замок и не ваш Дворец, – возразила Дженна.

– Вот в этом, внученька, ты ошибаешься. Он был моим раньше и скоро снова станет моим.

– Но…

– Не перебивай! А теперь я ухожу. Тебе уже давно пора спать.

– Да рано еще! – возмутилась Дженна.

– В мои времена все принцессы без исключения, пока не становились королевами, ложились спать в шесть часов. Я сама ложилась спать в шесть часов каждый день, пока мне не исполнилось тридцать пять лет. И мне это нисколько не повредило!

Дженна в изумлении смотрела на призрака. А потом вдруг улыбнулась при мысли о том, какое облегчение, наверное, испытывали все во Дворце, когда в те времена наступало шесть часов.

Королева неправильно истолковала улыбку Дженны.

– Вот, наконец-то ты начинаешь соображать, внученька. А теперь давай ложись, у меня еще есть важное дело. Увидимся завтра. Можешь поцеловать меня и пожелать мне спокойной ночи.

Дженна пришла в такой ужас, что королева отпрянула и сказала:

– Ладно, вижу, ты еще не совсем привыкла к своей новой бабушке. Спокойной ночи, внученька.

Девочка не ответила.

– Я сказала «спокойной ночи, внученька»! Я не уйду, пока ты тоже не пожелаешь мне спокойной ночи.

Повисло натянутое молчание, пока Дженна не поняла, что больше не может видеть длинный нос этого призрака.

– Спокойной ночи, – холодно произнесла она.

– Спокойной ночи, бабушка! – поправила королева.

– Я никогда не буду звать вас бабушкой, – сказала Дженна, когда, к ее огромному облегчению, призрак начал исчезать.

– Будешь, – раздался из пустоты тоненький голосок призрака. – Будешь…

Принцесса схватила подушку и в ярости швырнула ее в сторону голоса. Ответа не последовало: призрак ушел. Припомнив совет тетушки Зельды, Дженна медленно сосчитала до десяти, чтобы успокоиться, потом взяла «Историю нашего Замка» и быстро открыла тринадцатую главу. Глава называлась «Королева Этельдредда Ужасная».

4

«Дыра в стене»

Пока Дженна изучала тринадцатую главу, Септимус Хип – ученик Архиволшебника – как раз попался за чтением того, что ему не положено было читать. Марсия Оверстренд, Архиволшебник Замка, была вынуждена временно отступить из кухни, не в силах уладить раздор между кофейником и печью. В полном негодовании она решила оставить все как есть и проведать своего ученика. Она нашла его в библиотеке Пирамиды – он был поглощен чтением груды старых, истрепанных бумаг.

– И чем это, интересно, ты занимаешься? – требовательно спросила Марсия.

Септимус виновато подскочил и засунул бумаги под учебник, по которому должен был готовиться.

– Ничем.

– Я так и думала, – сердито ответила Марсия и смерила ученика взглядом, стараясь, хотя и не совсем успешно, сохранять суровое выражение лица.

Септимус испуганно таращился на нее зелеными глазами, его кучерявые соломенные волосы были скручены в жгутики – Марсия давно заметила за ним привычку в задумчивости наматывать их на палец.

– На случай если ты подзабыл, – напомнила она, – ты должен повторять материал перед экзаменом по практическим предсказаниям, который, между прочим, завтра. А не читать какую-то макулатуру пятисотлетней давности.

– И вовсе это не макулатура, – возразил Септимус, – это…

– Я прекрасно знаю, что это, – сказала Марсия. – Я уже говорила тебе. Алхимия – это полная чепуха и пустая трата времени. Ты еще носки начни варить в надежде, что они превратятся в золото.

– Но я не читаю об алхимии, – сказал Септимус. – Это манускрипты о врачевании.

– Одно другого стоит. Марцеллий Пай, верно?

– Да, очень интересно.

– Очень бестолково, Септимус.

Марсия сунула руку под книгу «Практические основы предсказания», которой Септимус прикрыл бумаги, и вытащила из-под нее пачку пожелтевших и хрупких листов, исписанных выцветшими каракулями.

– Все равно это только его заметки, – сказала она.

– Да. Жаль, что его книга исчезла.

– Хм. Тебе пора спать. Завтра вставать рано. Экзамен в семь часов семь минут – и ни секундой позже. Понял?

Септимус кивнул.

– Ну, тогда давай иди.

– Но, Марсия…

– Что?

– Мне очень нравится врачевание. И Марцеллий был самым лучшим знахарем всех времен. Он придумал так много лекарств и снадобий и выяснил, почему мы болеем. Нельзя ли мне изучать врачевание?

– Нет, – ответила Марсия. – Да тебе это и не нужно, Септимус. Все, на что способны знахари, можно сделать с помощью магики.

– А от Хвори она не помогает, – упрямо возразил Септимус.

Марсия поджала губы. Септимус был не первым, кто упрекнул ее в этом.

– Поможет. Обязательно, – заверила волшебница. – Надо только поработать над… это еще что? – И Марсия ринулась прочь из библиотеки, выяснять, что за грохот раздался двумя этажами ниже, на кухне.

Вздохнув, Септимус положил бумаги Марцеллия в старую коробку, которую нашел в пыльном углу, погасил свечу и пошел спать.

Но спалось Септимусу плохо. Уже целую неделю его каждую ночь преследовал один и тот же кошмар, и эта ночь не была исключением. Ему снилось, что он пропустил экзамен и Марсия гонится за ним, он падает в трубу и эта труба продолжается бесконечно… Он хватается за стены, чтобы остановиться, но все равно падает… и падает… и падает.

– Ты подрался со своими одеялами, Септимус? – гулко раздался в трубе знакомый голос. – Похоже, победили одеяла, – с усмешкой добавил его обладатель. – Немудрено, если их целых два. Одно – это еще куда ни шло, но два – это же просто неравный бой! Какие они все-таки коварные, эти одеяла.

С трудом вырвавшись из цепких объятий сна, Септимус сел в постели и мгновенно озяб от холодного осеннего воздуха, который Альтер Мелла запустил в его комнату.

– Ты чего такой? – озадаченно спросил Альтер, удобно устроившийся на кровати Септимуса.

– А… что… – промычал мальчик и кое-как сосредоточил взгляд на прозрачной фигуре призрака.

Альтер Мелла, бывший Архиволшебник, был частым гостем Башни Волшебников. Как и всех древних призраков Замка, увидеть его было не так-то просто: по ночам его бледные пурпурные одежды имели обыкновение почти сливаться с темнотой. Зато в тусклом свете не было заметно бурое пятно от крови под сердцем призрака, которое всегда притягивало взор Септимуса, несмотря на все его усилия.

Альтер спокойно смотрел на своего любимого ученика добрыми зелеными глазами.