Книга Хозяйка Тишины - Анна Снегова

- Нет, была. Я видел. Только что.

А вот это сюрприз. Он же должен верить каждому моему слову, раз магия подействовала! В рот мне заглядывать, как доверчивый ребёнок. Но продолжает спорить… Вот так и Тишину, наверное, выдержал – неподатливый, жёсткий, как древесина чёрного дуба.

Но и я сдаваться не собираюсь. Скрещиваю руки на груди, заявляю решительно:

- Говорю вам, не было тут никого! Мы со стариком-отцом в этой избушке одни живём.

Вот так я и спасалась всегда от возможных приставаний в деревне, когда выбиралась за припасами. Ведь надо было на всякий случай обезопаситься от мужских прикосновений. Да и слух о том, что в лесу живёт подозрительная девушка, был бы лишним. Так что я притворялась безобидным парнишкой, сыном лесника. Шапку на глаза пониже, плечи ссутулить, грудь спрятать… Не человек - пустое место. Не стоит лишнего внимания.

Кажется, разум чужака мои чары смутили тоже.

Он безразлично скользит по мне серым взглядом, а потом упрямо кривит губы, отворачивается.

- Я должен её найти.

Покачнувшись, пересекает в один шаг мои крохотные сени, размашисто выдёргивает брус и распахивает двери. Щурится ясному утру, делает шаг за порог… и уходит прочь, не оборачиваясь. Едва ноги волоча. Упрямый. Глупый.

Я для чего тебя лечила всю ночь, спрашивается, дубина ты стоеросовая? Чтоб ты помер всё-таки до конца под каким-нибудь очередным деревом?!

Злюсь, злюсь, и притопнув, бегу за ним. На ходу натягиваю перчатку обратно на левую руку. Чары теперь надёжно заплетены, будут действовать, пока я рядом, и даже после – воспоминания тоже останутся искажёнными.

Тьфу ты! Обуться забыла от злости.

Возвращаюсь, взбегаю на крыльцо. В сенях торопливо натягиваю высокие сапожки мягкой кожи, перекидываю через плечо походную сумку с разной полезной мелочовкой. Потом замечаю в углу объект своей ненависти – грязную пару здоровенных сапожищ. Чертыхаясь, прихватываю их с собой тоже.

Это как же сильно я ему нужна, что аж босиком ушёл искать?!

И вот эта мысль неожиданно примиряет меня с обидной реальностью.

Нет, мне точно позарез надо узнать причину!

Догнать было не так уж трудно. Отстаю чуток на безопасную дистанцию, бодро шагаю за верзилой через весь свой уютненький, чисто выметенный дворик.

- Эй, каланча! Ничего не забыл?

Останавливается, бросает на меня раздражённый взгляд через плечо. С таким выражением бык на лугу муху хвостом с боков сгоняет. Так и вижу в глазах: «И прицепилось же нечто! Маленькое, надоедливое и жужжит».

Надувшись, выставляю ему под ноги обувку.

Пробормотав что-то неразборчиво, словно простое «спасибо» сказать по-человечески язык отвалится, сероглазый принимается неловко натягивать сапоги. Движения чуть заторможенные - я вижу, что ему ещё плохо. Выспаться бы надо недельку, восстанавливая пожранные Тишиной запасы жизненных сил… но упрямый ведь! Потащился куда-то незнамо зачем, едва глаза продрал.

Хотя, почему «незнамо». Очень даже «знамо»! Это моя скромная персона ему так покоя не даёт, лишает сна и отдыха.

И отчего-то мне хорошеет ещё больше. Хотя, по уму, не должно бы – не исключено, что моя скромная персона ему нужна исключительно для того, чтобы свернуть мою изящную шейку. А потом и сон вернётся, и отдых.

- Вы чего её ищете, девушку-то эту? – спрашиваю, словно невзначай, и украдкой запихиваю выбившийся локон обратно под шапку.

Чужак бросает пренебрежительно, не отрываясь от созерцания дремучей чащи за хлипкой оградкой:

- Тебя, мелкий, не касается.

Вот же вредный человек! Даже я в своей чащобе лучше воспитана.

Забегаю вперёд, настырно влезаю в поле зрения.

- А давайте помогу? Я этот лес вдоль и поперёк знаю!

Новый взгляд. Снисходительно-ироничный. Ух, и бесят меня уже эти взгляды!! Когда лежал спокойненько с закрытыми глазами, намного лучше было. Почти приличным человеком казался, ей-богу!

Молчит, но и от помощи не отказывается.

Ну и славненько.

Идём вдвоём искать меня.

Ох, мамочки… и во что я, идиотина, ввязалась?..

Глава 6

Без Совёнка на плече непривычно как-то. Но он всегда чувствует, где я, - догонит скоро, как проснётся. Сипухи неплохо видят днём. Правда, на рассвете ему всё равно поспать надо, восстановить силы, не то крылья держать не будут эдакого малыша.

В общем, пока мы с чужаком одни по тропинке вышагиваем.

Прямиком в самую глушь – за оградой лес встаёт стеной сразу, нависает спутанным тёмным пологом, давит угрюмым молчанием, мигом глушит все звуки. Последний осколок древнего Великого Леса, что когда-то простирался от края до края земли, а теперь его теснят со всех сторон шумные людские поселения, поля и дороги. Дороги, конечно, кругом огибают, ни одна не идёт насквозь. Все знают, что Тихий лес не пускает гостей. Из него не возвращаются.

И этот сероглазый, что упрямо шагает вперёд, остро вглядываясь в лесную тень, тоже бы не вернулся.

Надо бы разговорить его… но как? Я не очень-то умею завязывать разговоры с незнакомцами… да вообще не умею никакие, если честно. А мой собеседник, кажется, и не горит желанием ничего завязывать. Сосредоточенный, собранный, подозрительный…

- Мелкий, иди-ка впереди! Чтоб я тебя видел.

Вспыхиваю и теряюсь, не знаю, что ответить. Это он думает, я в спину ударю? Это так мне не доверяет?! После всего, что я… для него…

А хотя, не знает ведь. Ничего не знает…

Глотаю горечь. Послушно забегаю вперёд, поворачиваюсь к чужаку лицом и дальше иду, пятясь. Каждый корешок на тропе знаю, не споткнусь. Здесь, рядом с моим домом, деревья ещё совсем зелёные, их не коснулась осень. Возле Хозяйки всё оживает. Во мне слишком много внутреннего огня – того, что горит, чтобы противиться Тишине, отвоёвывать у неё то, к чему тянет она свои невидимые жадные руки.

- Какой я вам «мелкий»? У меня, между прочим, имя есть! …Тэм.

Сероглазый смеривает меня взглядом.

- Лет-то тебе сколько, а, мелкий?

- Двадцать!

- А по виду не скажешь. Ты что, в своём лесу корой с дерева питаешься, как заяц?

Говорит так серьёзно, ни единый мускул на лице не дрогнул, что я даже не сразу понимаю, что это шутка, и успеваю крепко обидеться.

- Нормально я питаюсь! У меня… у меня дед – охотник!

- Ты же говорил, с отцом живёшь? – остро глянул чужак, пробрал глазами серыми до мурашек.

- И… и с дедом тоже! Вот они оба сейчас на охоту и пошли. А меня на хозяйстве оставили.

Чужак скептически хмыкает, изгибая тёмную бровь, я ёжусь. Да уж, поучиться мне ещё в искусстве вранья! Я ж врала, что отец – «старик». Это сколько тогда деду лет? И что, оба старика сейчас на охоте, с бородами седыми наперевес? Засыплюсь, ох засыплюсь!..