Книга Воронихи - Кэсс Морган

Внезапно Виви заметила карту Таро, та аккуратно лежала в изголовье незастеленного матраса, будто ее положила туда заботливая рука.

Это была Смерть, которую дала ей мать.

Скелет с отвратительной улыбкой вылупился на нее, и на короткий момент показалось, будто его глаза полыхнули красным. Виви вздрогнула, хоть и знала, что это просто свет так упал. «Я же говорю, Вестерли – небезопасное место для таких, как ты», – словно прошептал ей в ухо голос матери.

Внизу в холле хлопнула дверь, в окно со двора донесся чей-то смех. Виви тряхнула головой, приходя в себя. Вот тебе и на – она всего день как освободилась от матери, а уже высматривает какие-то знаки от мироздания. Дафна может гордиться.

Презрительно фыркнув, Виви швырнула Смерть в тумбочку и плотно прикрыла дверцу. Не нужны ей никакие знаки, никакая магия, и голос матери в ухе не нужен тоже. Ей нужна обычная нормальная жизнь.

А начать, пожалуй, стоит с вербовочной вечеринки.

Глава четвертая

Скарлетт

Дом Каппы преобразился. Современные обои цвета серый металлик сделались, как когда-то, бледно-розовыми; низкий бархатный диванчик превратился в раззолоченную тахту. Помещение стало почти неузнаваемым. О том, что на дворе двадцать первый век, напоминала только музыка, льющаяся из подключенных по блютусу колонок. Отборочная вечеринка начиналась через два часа, и все сестры усердно трудились: второкурсницы украшали интерьер, младшие занимались едой и напитками, а старшие сновали туда-сюда, старательно пряча все следы магии до последнего.

Проинструктировав команду, которая отвечала за угощение, Скарлетт и Тиффани отправились наверх переодеться. Проходя мимо комнаты Скарлетт, которую отделяло от ее собственной еще две, Тиффани заглянула к подруге.

– Боже мой, не могу поверить, что он до сих пор у тебя, – проговорила она, беря с тумбочки Скарлетт видавшего виды одноногого слоника.

Та засмеялась.

– Наверное, его надо убрать, пока не началась вечеринка.

– Первое впечатление – самое важное, – согласилась Тиффани.

Скарлетт и Тиффани познакомились на своей собственной отборочной вечеринке два года назад. Хотя Скарлетт должна была стать Каппой по праву рождения и соответственно воспитывалась, ей все равно было страшно. Она боялась, что ее сочтут недостойной, боялась разочаровать семью. Но потом рядом с ней остановилась Тиффани и, указывая на идеальный носик Далии, прошептала:

– Готова поспорить на весь мой трастовый фонд, что это не настоящий нос, а морок.

Скарлетт не рассмеялась, хоть ей очень хотелось этого. Неожиданно президент перестала казаться такой уж внушительной, а мандраж испарился. Со временем выяснилось, что у Тиффани и близко нет никакого трастового фонда, зато она – одаренная колдунья, непосредственная и дерзкая. Скарлетт даже не знала, как сильно ей самой не хватает этих свойств характера, пока не встретилась с Тиффани.

Темой той их вечеринки для новичков был черно-белый ретробал, и они танцевали всю ночь напролет в своих платьях до пола, почти не заботясь о том, что на рассвете белые подолы окажутся измазаны в грязи. Тем же утром, но чуть попозже Скарлетт отвела Тиффани в свой любимый антикварный магазинчик, который пока не открыли для себя туристы и другие ведьмы. Они бродили меж бесконечных рядов пыльной мебели, ламп, крохотных статуэток, старинных красивых книг с большим количеством иллюстраций… Тиффани остановилась возле детских игрушек, восторгаясь, как дошколенок.

– Лучше всего мягкие игрушки и куклы, в них так много чистой энергии! И чистой любви, – выдохнула она.

Скарлетт взяла слоника, у которого недоставало одной ноги.

– Особенно вот в этой! – со смехом добавила она.

Тиффани тоже рассмеялась, но Скарлетт знала, о чем говорит.

– Спасибо, что показала мне это место, – мягко сказала Тиффани, прижимая к груди монстрика Элмо из «Улицы Сезам», который явно был раньше чьим-то любимчиком.

Они принесли домой десятки предметов, идеально подходящих, чтобы использовать их для заклинаний, и с тех пор были неразлучны. Тиффани стала той сестрой, о которой всегда мечтала Скарлетт. Они отлично друг друга уравновешивали. Скарлетт связывали нормы магии, а Тиффани любила забавляться со своим даром. Девиз Каппы переводился как «Сестринство. Лидерство. Преданность. Филантропия», и Скарлетт всегда полагала: это о том, что они должны повелевать миром и беречь его. Но Тиффани видела в ведьмах не только супергероинь.

– Какая радость вообще быть ведьмой, если нельзя использовать волшбу для того, чтобы твоя очередь в «Старбаксе» подошла быстрее? – всегда говорила она.

Скарлетт понимала, что имеет в виду подруга: чего хорошего в том, чтобы приносить пользу миру, когда ты не можешь принести пользу себе?

Голубые глаза Тиффани блестели всякий раз, когда ей в голову приходила какая-нибудь выдающаяся идея, или когда она легчайшим касанием колдовства уравновешивала мелкие дневные неприятности, например проливала напиток парня из студенческого братства, который слишком уж долго и пристально смотрел на одну из сестер, или угощала сывороткой правды профессора-сексиста, который ставил высшие баллы только мальчишкам. Она была умной, веселой и в меру шаловливой. Тиффани оказалась тем самым человеком, который отвлек Скарлетт от ее мыслей, напомнив, что в жизни ведьмы есть место не только долгу, но и радости. Обычно, когда подруги были вместе, Скарлетт одновременно чувствовала себя непринужденно и испытывала воодушевление, что бы им ни предстояло сделать.

Карты Таро легко могли объяснить их связь – Кубки и Мечи всегда хорошо ладят, но Скарлетт нравилось думать, что они с Тиффани крепко связаны хоть с магией, хоть без нее.

…Скарлетт глубоко вздохнула, вспомнив слова, которые недавно сказала Далия, и спросила:

– Тифф, а ты когда-нибудь думаешь о Харпер?

Тиффани застыла:

– Мы же договорились никогда это не обсуждать.

– Я знаю, но вдруг это когда-нибудь всплывет?

– Как оно может всплыть? Кроме нас, никто ничего не знает, – ответила Тиффани.

На самом деле это было не совсем так. Кроме них, правду знала еще одна девушка с их курса, Гвен. Но Гвен давно уехала, и они сделали все, чтобы она никогда и ничего никому не сказала.

– Скарлетт, все в порядке. Верь мне, мы в шоколаде, – твердо сказала Тиффани, засовывая слоника в шкаф и разглаживая платье.

– Тук-тук, – произнес низкий голос.

Скарлетт стремительно обернулась.

– Господи, Мейсон! Я думала, ты не вернешься до завтра.

– Я приехал пораньше, – с улыбкой ответил он.

Не будь Мейсон ее парнем, Скарлетт сочла бы, что он неприлично хорош собой. Уголок его рта с одной стороны был чуть приподнят, как будто он в любой момент готов рассмеяться. Кожу покрывал сильный золотистый загар. Волосы были чуть длиннее обычного и вились на висках, под футболкой бугрились хорошо развитые мышцы.