Книга Куплю твою жизнь - Елена Рахманина

Да, он ответил в итоге на поцелуй. Но так… будто нехотя. Заставляя ощутить себя девчонкой, которая вешается на его шею. А мне и без того досталось унижений.

Я-то рассчитывала на иной результат. Что он потеряет голову. Как же. Похоже, она крепко привинчена.

Прилипаю к заднему стеклу автомобиля. Ратмир стоит около той машины, в которую затолкали Та́ми. Что-то объясняет своему верзиле. С тревогой за всем наблюдаю. Куда теперь нас? На заброшенный склад избивать и пытать? По крайней мере, люди Сабурова выглядят так, словно ежедневно накрывают головы врагов хозяина чёрными мешками, а потом по частям перекладывают в другие мешки. Криминал для них обыденность.

Только сам Ратмир на их фоне похож на бизнесмена, которого оторвали от дел. В этом привычном костюме с иголочки, в белой рубашке, заляпанной брызгами крови. Будто так и надо.

Он оборачивается к своему автомобилю и ловит мой взгляд. От которого я вздрагиваю и отворачиваюсь, смирно усаживаясь на сиденье. В его глазах обещание расправы.

Через минуту дверь распахивается, и занимает водительское сидение. Смотрю на него в ожидании. Молчит. Только бросил мимолётный взгляд в зеркало заднего вида. Заводит машину и трогается с места. Следом двигаются его подручные. И тишина.

Перелезаю на переднее сиденье. Хочу видеть его лицо.

— Мне некому было позвонить, — мягко стелю, смотря на него со всей кротостью, на которую способна. Ради Та́ми. — Твоего номера у меня нет. Что мне оставалось, по-твоему?

Умалчиваю, что, даже будь у меня десять его номеров, в жизни бы ему не позвонила.

— Пристегнись, — приказывает.

Вздыхаю и выполняю сказанное.

И как общаться с тем, у кого эмоциональный диапазон как у зубочистки?

Хотя он целуется как бог. У меня трусики до сих пор влажные. Ёрзаю на сиденье. Заталкиваю обратно воспоминания о поцелуе.

Отвернулась от него, уставившись на пролетающий за окном городской пейзаж. Сжалась на кресле, размышляя, как теперь найти Аню. От этих дум стало страшно и грустно. Хоть бы ей ничего не угрожало.

А сегодня ведь Новый год.

Подумала о том, что мы должны были провести этот день вместе. Слеза скатилась по щеке, и я украдкой её вытерла. Всё равно Сабурову плевать на мои чувства. Меня даже не сильно волновало, какую кару за побег он придумает. Потому что, казалось, самое страшное уже произошло. И я не о кошмаре, случившемся в квартире дедушки. А о пропаже сестры.

Как бывает после бурных эмоций, сейчас я скатилась на самое дно. Весь мир представлялся мрачным, враждебным и жутким. А олицетворение всего этого сидело за рулём.

Центр города. Москва яркая, украшенная к праздникам. Сообразила, что вновь окажусь там, куда он всегда привозил меня. Побитой.

Сабуров припарковал автомобиль на подземной стоянке. Обошёл машину, вытащил меня из неё. В груди выросла огромная дыра. Пустота. Только ветер гуляет и гоняет сухие ветки.

Путь мне был знаком, но он, будто опасаясь, что я дёрнусь и сбегу, вёл, положив руку на поясницу.

Не знаю, почувствовал ли он моё эмоциональное состояние, либо что-то иное послужило причиной его поведения. Но… он был на удивление мягок. Хоть и молчалив. Видимо, решил отложить казнь.

Квартира казалась пустой. Тихой и тёмной. Интересно, он оставит меня здесь и уедет праздновать? Грустно будет провести этот день в одиночестве. Губы сами собой обиженно надулись.

Вновь слёзы накатывались на глаза. Устало прислонилась плечом к дверному проёму, наблюдая, как он раздевается.

Пальто вешает в шкаф, под ним костюм-тройка. Что ж ты, сука, такой красивый?

Сабуров поймал мой взгляд. Подошёл ближе, помогая снять куртку. Хотя я даже не прикладывала к этому усилий. Ни сил, ни желания не нашлось. Полная апатия.

— Снимай ботинки, — тихо произносит. Какая-то новая интонация. Он просит? Только поэтому, надавливая носком на пятки, и вылезаю из них.

— Ты давно ела?

Пожимаю плечами.

— До того, как меня бросили в погреб, — едкий ответ.

Рана на губе засохла. Говорить стало больно. Даже не понимаю, как могла с ним целоваться. Ужасно ныло.

Голода не чувствовала. Желудок забыл, что такое еда.

Ратмир привёл меня в ванную комнату и усадил на бортик. Не понимала, чего он хочет. Наблюдала за его движениями словно со стороны.

Сначала он снял жилет, оставшись в рубашке и брюках. Уже чуть больше похож на человека, а не на карательную машину.

— С кем собиралась провести этот день? — смотрит, будто прожигает насквозь.

Чувствую исходящее от него напряжение. Только не понимаю, чем оно вызвано.

— С сестрой, — отвечаю глухо. Глаза на мокром месте. По щеке скатывается слеза. И меня пробивает током, когда Сабуров смахивает её большим пальцем.

Пялюсь на него, не в состоянии переварить этот порыв нежности с его стороны. Частичка моего обиженного сердца предательски подтаивает. Хочется остановить этот процесс, потому что я всё ещё злюсь. Но не в силах с собой совладать. Мои защитные барьеры падают от его близости. Тем более сейчас, когда он вдруг проявляет человечность. Впервые за время нашего общения.

Нет. Конечно, и раньше он спасал мою шкурку. Помогал выкарабкаться из передряг. Но никогда не выражал участия. Держал дистанцию. Будто брезговал находиться от меня ближе, чем на расстоянии вытянутой руки.

Включает кран, смачивает край полотенца и прикладывает к моим губам. Поднимаю к нему ресницы и смотрю снизу вверх, пытаясь разгадать его замысел. А он отвечает мне взглядом, в котором сейчас нет ненависти. Злости и ярости, наблюдаемых мной всего пару часов назад.

Я ведь могла бы сама о себе позаботиться. Обработать побитые губы. Наверное. Сил совсем мало. Но мне нравились его прикосновения. Его внимание. Боялась даже пошевелиться, чтобы не спугнуть этот момент. Вдруг он вспомнит, что испытывает ко мне отвращение.

Оставляет в моей руке полотенце и тянется к крану ванной. А затем закрывает слив. Ванная наполняется тёплой водой. Моргаю, наблюдая за всем. Он выпрямляется и берётся за край моей кофточки. Почти успевает её задрать до самого белья, но я останавливаю его. Сжимаю ткань и тяну обратно.

— Что ты творишь?

Глава 8

— Помогаю снять твоё тряпьё, — приподнимает бровь в удивлении. С таким видом, будто его поведение нормальное.

— Ну извините, что не в «Гуччи». Я и сама могу раздеться. Спасибо, — злюсь на эту бесцеремонность. Совершенно не соображая, в чём причина такой резкой перемены настроения.

— Разве? — осматривает меня с головы до ног. — Выглядишь так, будто сейчас в обморок грохнешься.

— Не грохнусь, — снова пытаюсь убрать его загребущие руки от себя. Наглая морда. Бортик ванны скользкий, и несмотря на свою браваду, я теряю равновесие и едва не валюсь спиной в воду. Сабуров ловит меня, так что его руки оказываются на обнажённом кусочке талии под одеждой. Прикосновение его ладоней обжигает, заставляя задыхаться.