Книга Врата ведьмы - Джеймс Клеменс

— Да, он здесь работал! — послышался мощный голос.

Огромный человек растолкал толпу зевак. Необъятный живот был прикрыт идеально белым фартуком, щеки раскраснелись от жара печей. Главного повара Джоак помнил еще со времен своего служения Грэшиму. Великан взмахнул половником на длинной рукояти над головами кухонной челяди.

— А ну, за работу! Живо, иначе надеру вам задницы — мало не покажется!

Толпа мгновенно рассеялась. Осталась только девушка, столкнувшаяся с Джоаком. Она сделала шаг назад, глядя на него широко раскрытыми глазами.

Повар перебросил половник в другую руку.

— Не думаю, что ты явился за чьим-то ужином…

— И предположить не мог, что ты все еще здесь! — улыбнулся брат Элены. — Как ты пережил владычество черных магов?

— Даже чудища и черные маги не прочь вкусно поесть.

Повар прикоснулся к неширокой ленте, закрывающей левый глаз. Раньше ее не было. Джоак разглядел узкий багровый шрам, начинающийся с середины лба и уходящий под повязку. — Конечно, всегда нужно следить, чтобы их мясо не перетомилось. Ну, ты понял, о чем я? — На миг тень былого страха промелькнула в добрых глазах великана и исчезла. — Итак, чем я могу помочь моему малышу-лорду?

— Я не лорд, — устало повторил Джоак.

— Да? А я слышал другое. Говорят, ты принц крови у тех людей, что прилетели на кораблях.

— Это им так хочется, — вздохнул юноша. Элв’ины вбили себе в голову, будто он и Элена последние потомки их древнего короля. — Все, что мне известно, — я сын садовода. И большего не надо.

— Садовод! — Повар взревел, будто напуганный мул, и хлопнул Джоака по плечу, едва не сбив с ног. — Кажется, я готов тебе поверить. Ты такой долговязый! — Он подтащил юношу к столу, выдвинул табурет. — Судя по тому, как ты вынюхиваешь, где бы раздобыть вкусного, ты голоден как зверь. Я угадал?

— Признаться, я остался без обеда…

— Как это тебе удалось? — Повар чуть ли не силой усадил юношу на табурет. — Да я завалил едой стол в зале для пиров! Они не могли так быстро расправиться с моей стряпней.

— Сегодня мне не хотелось там появляться, — поежился Джоак.

— Уф! Я тебя понимаю! Шум, суета, крики…

Одним мановением руки с половником и суровым взглядом толстяк привел в движение толпу кухонной прислуги. Через мгновение на столе перед юношей появились нарезанный крупными ломтями хлеб, куски сыра, миска с разнообразными ягодами. Кухонный мальчик, взгромоздив на голову огромное блюдо, принес его и поставил перед Джоаком. Над тушенным с кореньями кроликом вился ароматный парок.

— Угощайтесь, милорд. — Повар взмахнул половником. — Может, не слишком изысканно, зато такой вкуснотищи не подают и на пирах.

И он отправился обходить свои владения.

Девушка-служанка, с которой Джоак столкнулся в дверях, взяла пузатый кувшин и начала наливать в кружку пиво, больше расплескивая его по столу от волнения.

— Простите, простите, простите… — бормотала она, будто причитая.

Джоак взял ее за руку, помогая побыстрее наполнить кружку.

— Спасибо, — сказал он и посмотрел на девушку.

Ее глаза, которые издали выглядели темно-карими или даже черными, вблизи оказались глубокого темно-синего цвета, напоминавшего небо перед закатом. Юноша понял, что утонул в них без возврата. Руки молодых людей все еще соприкасались, хотя кружка наполнилась до краев.

— Спасибо, — повторил Джоак.

Девушка смотрела на него не мигая, а потом медленно отняла руку. На мгновение ее глаза задержались на перчатке Джоака, изготовленной по особому заказу, чтобы скрыть увечье — два пальца и половину ладони ему откусил демон в битве за замок. Но служанка, похоже, не смутилась. Она слегка поклонилась и пошла прочь.

Джоак все еще протягивал к ней руку.

— Как тебя зовут? — спросил он торопливо.

Она вновь поклонилась, на этот раз опустив голову так низко, что юноша не мог видеть ее глаза, о чем тут же пожалел.

— Марта, милорд.

— Но…

Прежде чем он в очередной раз успел отказаться от ненавистного титула или просто промолвить хоть что-то, она убежала. Только ее юбка взметнулась стремительным водоворотом.

Вздохнув, Джоак принялся за еду. Однако обнаружил, что голод куда-то пропал, будто его и не было. Через силу он ковырял ложкой тушеное мясо. Повар не соврал — подлива отличалась изысканным вкусом благодаря необычным специям, а мясо кролика таяло на языке. Последний раз такую вкуснятину юноша ел дома, в родной деревне. Помимо воли пришли воспоминания о матери, о том, как она старалась запасти побольше еды на зиму. И аппетит вернулся. Но какой бы замечательно вкусной ни была еда, Джоак не мог избавиться от видения сумеречно-синих глаз кухонной работницы.

Погрузившись в мечты и с удовольствием поглощая пищу, юноша не замечал никого, пока не услыхал позади голос:

— А! Вот ты где!

Джоаку не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит в дверях. Принц Ричалд, элв’ин и брат Мерика. От разочарования юноша застонал — ведь спасение казалось таким близким.

— Не подобает принцу крови трапезничать с простолюдинами, — произнес элв’ин, не скрывая брезгливости, и подошел к столу.

Вспыхнув от наглого заявления, Джоак повернулся, с трудом сдерживая ярость. Ричалд застыл с отрешенным лицом, отказываясь замечать суетившихся вокруг людей, чей нелегкий труд попросту презирал. Истинный элв’ин — чопорный, холодный, далекий от всех, кто ниже его по происхождению. Чертами лица он весьма походил на Мерика, но были они какими-то заостренными, будто вырезанными ножом. В серебряных волосах над левым ухом проглядывала медно-рыжая прядь.

Оттолкнув табурет, Джоак встал перед элв’ином, который был выше него ростом примерно на ладонь.

— Я не позволю тебе оскорблять этих людей, принц Ричалд! Они много и тяжело работают!

Синие глаза, холодностью и безразличием напоминавшие лед, равнодушно встретили его гневный взгляд.

— Я оскорбляю? Да моей сестре стоило неимоверных усилий притащить на пир полдюжины наших кузин ради того, чтобы познакомить их с тобой. И что? Ты мог бы оказать им хоть чуть-чуть внимания, а не просто поздороваться и сбежать!

— Что-то мне не хочется за обедом отбиваться от стаи элв’инских девиц.

Брови Ричалда приподнялись — для элв’ина это означало высшую степень негодования.

— Следи за своим языком. Принц ты или нет, но я не позволю, чтобы полукровка смеялся над моими сородичами.

Джоак с трудом подавил усмешку. Наконец-то ему удалось пробить панцирь равнодушия и заставить элв’ина показать свое истинное отношение к нему. Полукровка! Наполовину элв’ин и наполовину человек.

За последний месяц элв’ины не давали Джоаку прохода. Эти среброволосые существа, будь то мужчины или женщины, так и лезли к нему на глаза со своими дочерьми и племянницами. Его представили бессчетному количеству знатных дам — от юных, едва вступивших в пору зрелости, до пожилых, годящихся юноше в матери. Но вскоре он начал ощущать какую-то червоточинку внутри этого повышенного внимания — подспудную неприязнь, проявляющуюся то в неосторожном слове, то в косом взгляде. Хотя в жилах юноши текла королевская кровь, большинство считали его полукровкой. И презирали Джоака, хоть и знакомили с чередой своих родственниц. Для элв’инов он оставался лишь дальним потомком королевского рода, племенным жеребцом для оплодотворения одной из девиц их несчастного племени, чтобы возродить династию. А после его можно и выбросить за ненадобностью, как обесценившийся грош.