Книга Кассандра пила массандру - Дарья Симонова

— Я, армянин, могу пить любой коньяк! — гордо ответствовал Рубик, и даже ликовал, что придумал модель абсурдного слогана для производителей дрянных товаров.

— Ха-ха, слышь! Я, русский, могу пить любую водку. Посыл ролика такой: если ты не можешь потреблять наше пойло, так ты и не русский вовсе! Потопчемся с пользой на национал-патриотической идее…

— Езжай-ка на свою историческую родину и там топчись на национальных идеях, сколько хочешь, — добродушно парировал Миша. — У нас все вытоптано, народ вымирает, я — единственный в стране спец по продвижению товара, который жалеет свою целевую аудиторию. Я умру в нищете!

— Я, американец, могу сожрать любой гамбургер! — не унимался Рубен и заливисто гоготал.

— Молодец. Для долгосрочного сотрудничества, прежде всего, намечай перспективу под названием «против кого дружим». А нет такой перспективы — сматывай удочки.

Дня через три Рубик смущенно спросил:

— Миш, а ты… правда Америку не любишь?

Камушкин тяжело вздохнул, переходя в тихое рычание. Как тут не вспомнить бессмертное: «Пал Андреич, вы шпион?» Но при всех этих смешках в рукав Миша однажды оформил все эти кукольные грезы в новогоднюю акцию «Подари ребенку праздник». К бутылям шампанского — неходового, и коньяка — тут тонкий выбор был за Рубиком — придумалась гуманитарная, но изящная нагрузка — игрушка для ребенка из детдома. Начальница обозвала это псевдомаркетинговой выходкой и, вспотев, кричала на планерке, что связывать в единый образ спиртное и детские товары противоречит закону о защите прав потребителя, что, конечно, впоследствии не подтвердилось, а что не запрещено, то разрешено… Миша знал: ей надо дать прокричаться и изрыгнуть на подчиненных свою мифическую компетенцию. Потом, выдержав паузу, сказать магическую фразу: «…Майя Григорьевна, но ведь вы затем меня и брали на работу, чтобы я разрушал стереотипы». После подобных слов Майя складывала на груди руки, обремененные гигантскими жреческими перстнями, и вся обращалась в сварливое и самодовольное внимание. Самодовольное — потому что она всегда была собой довольна, даже если ей птичка какнула на шляпку.

— Милейшая Майя Григорьевна, наша концепция ничего не связывает и не смешивает, только слегка взбалтывает, «дитям — мороженое, бабе — цветы», и пусть никто не уйдет обиженным!

Пока Миша собирал обрывки ретро-тэгов, которые помнил, Рубен вдруг размашисто его поддержал. Он нарисовал в воздухе целую короткометражку об одиноком человеке в предновогодней суете. Одинокому человеку грустно в праздники, для него это время депрессий и суицидальных мыслей. И вот ему предоставили выбор: купить просто бутылку шампанского или коньяка да тут же и выпить, не дожидаясь постылых курантов, — или при покупке порадовать еще кого-то, такого же одинокого, как и он. Только другому гораздо хуже, потому что он ребенок, motherless child[3]. Цитата из песни «Sometimes I Feel Like a Motherless Child», принадлежащей к классике жанра спиричуэле («Иногда я чувствую себя, как ребенок без матери…»)… А как учит нас великий спиричуэле, иногда каждый из нас чувствует себя, как дитя без матери.

— Но ведь вы понимаете, — распалялся Рубик-джан, — насколько облагораживается в таком случае обыденная покупка спиртного! У одинокого человека появляется смысл, пробуждается его латентное родительское чувство, которое… наводит его на мысль о семье и о собственных детях. О тех, что уже есть, — или о тех, которые еще не родились… Импульс к позитивному преобразованию налицо. Я, разумеется, отдаю себе отчет в том, что мы говорим о гипотетическом, не поддающемся количественному анализу воздействии, но тем не менее нельзя отрицать, что акция «Подари ребенку праздник» выводит нашего покупателя на уровень осмысленного потребления.

Некоторые присутствующие слегка опешили. Из кого-то полезла наружу корпоративная дедовщина: вона что, новенький-то как умничает! Майя загнусила, дескать, с подарками детдомовским и малоимущим у супермаркетов уже разработана модель, и зачем мудрить? У бестолковой, но добродушной пиарщицы Любы, видимо, начало пробуждаться латентное материнство, и она смотрела на Рубика с явной симпатией. Словом, тщеславный маркетинговый закоулок пришел в волнение, свойственное большому миру, когда в нем появляется пророк.

Дебаты продолжались долго. Мише Камушкину даже пришлось сделать вид, что он подумывает о другом месте работы. «Нет, помилуйте, какие могут быть обиды, но зарубить на корню акцию с благотворительным элементом в наше время, когда народ альтруистически пробуждается, а просьбы о помощи на лечение собирают сотни тысяч… Такое неверие в нацию обернется миллионами упущенной прибыли!» Мишу слушали настороженно и искали в его словах политический подтекст. В конце концов Майя Григорьевна решила рискнуть и запустить акцию в отдельно взятом магазине, назначив Рубена в отместку за его ораторский подвиг куратором.

— Знаете, парни, может, вы и правы. Почему бы из всенародной пьянки не извлечь и благородную пользу. Но учтите, для детского отдела это большая работа! Тонкий выбор: слишком дорогие игрушки рискованны — не купят с бутылкой-то! А дешевый ширпотреб — свинство по отношению к детям. Надо в игольное ушко влезть, пройти по лезвию бритвы… Миш, ну, ты понял — нам же еще благодарность кровь из носу получить надо для отчетности о социально значимой работе. Без благодарности никакой вам премии!

— Майя Григорьевна, обижаете! Я уже девочкам скинул подробнейший анализ развивающих настольных игр. И нам еще запрос поступил на радиоконструкторы. У нас же к подаркам неформальный личностный подход, мы ж не какой-нибудь пенсионный фонд. Конечно, я девчонкам проставлюсь, об чем спич… И давайте без ажиотажа, это пока эксперимент! В памяти коллег акция запечатлелась под названием «Бурый медведь» — по достославному коктейлю из коньяка и шампанского! Кстати — это был успех, но успех камерный, трудоемкий, энергозатратный, а в плане прибыли — капля в новогодние финансовые потоки. Про motherless child мало кто помнил. Благородный посыл затмил другой эпизод. Рубик, в пылу кураторства погрузившийся в гущу народной жизни, узрел прискорбный пример последствий благотворительности. А именно — красиво спивающегося седого мужчину, который исправно покупал коньяк с подарочной нагрузкой для сирот. Изредка — вместе с шампанским, что увеличивало вклад доброго самаритянина в благотворительную акцию. «А ведь он мог покупать дешевое пойло без всякой нагрузки! — восхищался Рубик. — Уж дополнительную-то бутыль точно!» И он следил, с упоением следил за объектом! В своем распалившемся воображении он уже брал интервью у жертвы гуманистического алкоголизма, выясняя сакраментальные подробности его судьбы. И вот уже банальное одиночество уходило в тень, а на первый план выходил ребенок, много лет назад сданный в детский дом… или что похлеще! Но что могло быть хлеще, Рубен никак не мог придумать, отчего любопытство разгоралось с невыносимой силой. Ведь не мог же этот загадочный седовласый, похожий на Бельмондо тип быть обыкновенным алкоголиком. Не мог! Миша, выслушивавший Рубеновы тирады, советовал ему оставить незнакомца в покое. Незнакомца — и, как ни крути, активного покупателя с мощной перспективой. Мало ли как люди прогуливают шальные деньги! Не нужно им в этом мешать и набрасывать на их грешные головы надуманные муки совести, как кольца в серсо. Рубен был крайне разочарован равнодушием старшего товарища к сентиментальной истории и бормотал о летальном исходе.