Книга «Павловизация» дрессировки и мифология инстинкта - Владимир Гриценко

Убедительные наблюдения, указывающие на роль влияния внешних факторов в формировании полового и материнского поведения, сделаны на обезьянах. Так Н. Harlow и М. Harlow (1966) (Harlow H. Harlow M. K. Effects of various — infant relationships on rhesus monkey behaviors. — In: Determinants infant behavior. London, 1965, p. 283–295.) показали, что формирование у макак-резусов материнского и полового поведения, требует активных воздействий определенных факторов внешней среды, что факторы эти имеют прежде всего социальный характер и что исключение этих социальных факторов приводит к серьезному нарушению психи и поведения особи.

Харлоу с одной из своих обезьянок и суррогатной матерью

Изучая развитие способностей макак-резусов к научению, Харлоу изолировал молодых обезьян от взрослых, с тем, чтобы исключить влияние последних на формирование навыков. Детенышей отнимали от матерей через несколько часов после рождения и держали в индивидуальных клетках. Сравнивая затем животных, полностью изолированных в течение 3, 6 и 12 мес, исследователи установили факт инвалидизации, углублявшейся пропорционально длительности пребывания в одиночестве. Если обезьяны, изолированные на 3 мес, будучи выпущены в вольеру, проявляли признаки сильнейших эмоциональных расстройств, но все же в конце концов адаптировались к жизни среди сородичей, то обезьяны, изолированные на 6 мес и выпущенные к сверстникам, уже не могли оправиться до конца своей жизни: они сидели, сжавшись в комок, обхватив себя руками и раскачиваясь, полностью уйдя в себя. За 8 последующих месяцев они так и не смогли войти в контакт со своими нормальными ровесниками, и лишь немногие иногда проявляли интерес друг к другу и пытались вступить в игру между собой. Что же касается 12-месячной полной изоляции, то у таких животных, полностью отсутствовали какие бы то ни было зачатки исследовательской или игровой активности. Через 10 недель пришлось прекратить наблюдения над содержанием этих животных в общем вольере, так как нормальные обезьяны буквально разрывали 12-месячных изолятов на части, а те не делали никаких попыток защищаться.

По окончании опытов, связанных с социальной изоляцией животные, достигшие физической зрелости, были переведены в стадо производителей. И оказалось, что эти животные не спаривались, они оказались «ненормальными в половом отношении».

Часть самок, воспитывавшихся в полной изоляции, были затем искусственно оплодотворены, и тогда исследователи обнаружили, что ими создан новый вид животного, который, получил у них название «безмамной мамы». Такая обезьяна-мать, выросшая без матери и не знавшая материнской любви, и сама не испытывала любви к своим детям. Многие такие обезьяны-матери не обращали на своих детенышей никакого внимания, но были и такие, которые обращались с ними необычайно жестоко — придавливали малыша лицом к полу, откусывали у него пальцы и кисти, а одна из них даже вложила голову младенца себе в рот и раскусила ее.

На основании этих фактов Харлоу с сотрудниками пришли к выводу, что для нормального становления материнского поведения необходимо наличие специфического взаимодействие с матерью начиная с ранних стадий онтогенеза.

Эксперименты показали, также что длительная, изоляция от представителей своего вида в раннем возрасте приводит к неадекватному реагированию на потенциальных половых партнеров: проявлению по отношению к ним агрессивности или страха. Копулятивное поведение этих животных носило сильно искаженный характер. Только один из 16 выращенных таким образом самцов смог достичь интромиссии. Однако в опытах по выращиванию резусов без матерей, но со сверстниками обоих полов, их копулятивное поведение формировалось нормально и агрессивность была низкой. Исследователи заключают, что для формирования нормального полового поведения требуется общение с молодыми животными той же возрастной группы. Что касается специфической роли самки-матери в формировании полового поведения, то эта роль, видимо, не столь велика и может быть заменена контактом со сверстниками.

Харлоу также отмечал что полная социальная изоляция в течение первых шести месяцев жизни приводит к серьезным дефицитам практически во всех аспектах социального поведения. Радикально нарушались: способность к научению, память, социальное поведение, половое поведение, родительское поведение. При попытках реабилитации, изоляты, достигали лишь ограниченного восстановления простых социальных реакций.

Если говорить о так называемом «охотничьем инстинкте», то даже поверхностный анализ пищевого и охотничьего поведения волка заставляет сомневаться в его наличии (Руковский, Н. Н., 1985; Корытин С. А., Бибиков Д. И., 1985). Ареал распространения волка сопоставим разве что с ареалом распространением человека. По специфике кормовой обстановки и связанным с ней поведением в трофической деятельности, в частности в приемах охоты в ареале волка можно выделить шесть следующих регионов: тундровый, северотаежный, южнотаежный, западный лесостепной, пустынный и горнолесной. В ареале волка практически нет таких позвоночных, которые не служили бы ему пищей. Кроме того, волк ловит насекомых, не брезгует падалью, поедает ягоды и фрукты. По мнению С. А. Корытина и Д. И. Бибикова (С. А. Корытин, Д. И. Бибиков, 1985) приемы охоты волка более разнообразны, чем у любого другого близкого вида семейства Canidae.

Среди охотничьих приемов волков выделяют охоту с подхода, нагон, облаву или загон, оклад, подкарауливание. Волки часто мышкуют, а в сезон активно занимаются поиском новорожденных. Способы добывания домашних животных также разнообразны.

В своей охоте волки успешно используют особенности местности: наличие глубокого снега, наста, топких солончаков, обрывы, овраги, крутые склоны, каменистые россыпи, заросли и буреломы.

Но охотничье поведение волка определяется не только видом животного-жертвы и особенностями местности, оно зависит также от того охотится ли волк один, в паре, в малой или большой группе.

Если подразумевать под «охотничьим инстинктом» совокупность этапов выделяемых при охотничьем поведении волков, например, таких как поиск, обнаружение, скрадывание, преследование и/или нападение и поедание, то в конкретных условиях местности, вида животного-жертвы и состава охотящихся хищников тот или другой этап может отсутствовать и удается, выделить всего два-три.

Следует подчеркнуть, что выделяемые элементы — это не столько этапы конкретного (охотничьего) поведения, сколько поведенческие модули, которые используются не только для удовлетворения пищевой потребности.

Кроме того, С. А. Корытин и Д. И. Бибиков (1985) выделяют еще одну форму поведения, широко распространенную при добывании волками животных, находящихся в группе — расчленение группы или стада, которое предшествует преследованию и нападению. При этом волки стремятся разогнать стадо или отбить из группы одну или несколько особей. Конкретные приемы достижения этой цели варьируют: отвлечение внимания вожака, неожиданный бросок, атака с противоположных сторон, проникновение внутрь стада для создания паники, но наиболее часто — нападение на отдалившихся от группы животных.