Книга Византийская кунсткамера. Неортодоксальные факты из жизни самой православной империи - Энтони Калделлис

Исповедь

Согласно стандартному руководству, как принимать исповедь и налагать наказания, священник должен начать с вопроса: «Как ты впервые потерял девственность? Через блуд, через законный брак, через мастурбацию или противоестественным путем?» После ответа на этот вопрос следует такой: «Со сколькими женщинами ты пал до того, как женился, были ли среди них рабыни, сколько вдов и сколько замужних, и были ли монахини?» (Иоанн Постник. Последование и чин исповеди, PG 88, 1893).

Илл. 2.1. Глазурованная миска XII века с изображением пары, обнимающейся на стуле; кролик может быть аллюзией на безудержную похоть

* * *

Согласно руководствам по исповеди, существует три вида секса с мужчинами: активный, пассивный (который считался не таким дурным) и обоюдный (самый худший). Рассматривался только один вид скотоложества, но два вида мастурбации: собственной рукой и чьей-то еще. Мастурбацию в византийском греческом языке обозначали словом μαλακία («мягкость»), как и в современном греческом.

* * *

Василий Малеин (XI век) советовал священникам, принимая исповедь, избегать расспросов о деталях их сексуального поведения, «потому что это только снова разжигает их похоть и провоцирует возбуждение» (Аскетический трактат 48)[3].

Лесбийский секс

В византийской литературе крайне мало упоминаний о женском гомосексуализме или, как сказано в одном словаре V века, о «женщинах, обращающихся к подругам за соитием, как мужчины» (Гесихий. Словарь, s.v. διεταρίστριαι). Общим термином было τριβάς, возможно, от корня «тереть», потому что «они постыдно трутся друг о друга», как выражается византийский книжник, объясняющий словоупотребление Лукиана (Схолии к Лукиану 277).

* * *

Первым в истории, кто назвал лесбиянками женщин, занимающихся однополой любовью, был Арефа, митрополит Кесарии Каппадокийской, в 914 году (Схолии к «Педагогу» Климента Александрийского 3, 3, 21, 3).

* * *

В видении, пересказанном в житии вымышленного святого Василия Нового (около X века), служанка Феодора умирает и проходит через ряд пунктов проверки нравственности и небесных таможен («мытарств»), чтобы искупить свои грехи. В одной из них похотливый демон-таможенник спрашивает ее: «Когда ты была молодой, то, лежа ночью по-дружески на одной постели с девушкой-сверстницей, не совершили ли вы женского греха женоложества?» (Житие Василия Нового 32).

* * *

«Ведь сатана часто побуждает женщину испытывать вожделение к женщине. И потому благочестивые матери общежительных монастырей наставляют подчиненных им монахинь не смотреть друг другу в лицо открыто или как придется, чтобы, глядя друг на друга, те не впали в страсть и повреждение, но опускать лицо, смотреть в землю и так разговаривать, деве с девой» (Устав монастыря св. Иоанна Предтечи Фовера 58).

Помешательство на сексе

«Некоторые считают блаженными евнухов от природы, как освобожденных от тирании тела. Я же считаю блаженными тех, кто евнухи каждый день: они сумели оскопить себя разумом, словно ножом. Я видел тех, кто пал невольно, и видел тех, кто хочет пасть добровольно, но не могут. И я жалею их больше, чем тех, кто впадает в грех ежедневно» (Иоанн Лествичник. Лествица 15, 884).

* * *

Некий святой человек посетил однажды Константинополь, чтобы посмотреть на его достопримечательности, но его особое духовное зрение позволило ему увидеть евнуха, который сидел возле борделя и рыдал, обхватив лицо руками, — зрелище настолько жалкое, что можно было подумать, — даже небо плачет вместе с ним. «Почему, — обратился он к евнуху, — ты плачешь и скорбишь, но не уходишь отсюда, где находится жилище блудниц и нечистых женщин? Ответь мне, пожалуйста, потому что твой плач вызывает большое сочувствие». «О славный раб Божий, — ответил тот, — я ангел: как все христиане в час крещения получают каждый от Бога ангела, так и я охраняю и оберегаю того человека, который находится здесь. И я сильно скорблю, видя, как он предается здесь беззаконным и нечистым делам: сейчас он разлегся в этом доме для беззаконного дела, как ты видишь, с этой вот шлюхой. Как же мне не оплакивать образ Божий, помещенный в такой мрак?.. Я вижу, как одни бесы хлопают вокруг него, другие поют, а третьи смеются» (Макарий. Страшная повесть, PG 34, 221).

Илл. 2.2. Икона с изображением «Небесной лествицы», трактата о нравственном совершенствовании и духовном восхождении, написанного в VII веке Иоанном Лествичником. Иоанн изображен наверху, он ведет верных ко Христу, в то время как бесы пытаются низвергнуть их посредством искушений, а ангелы (вверху слева) ободряют их

* * *

«Если кто-то впадет в грех и раскается, а затем снова впадет в него и раскается и, часто прекращая и опять падая, проживет так до смерти, что нужно думать о таком?» «Я видел столетних мужчин, ослабших и дрожащих почти всем телом, но не способных никак отстать от плотского греха из-за длительной привычки. Когда же спросили о них опытных врачей, те ответили, что, поскольку от долговременного сношения и привычки к нему их каналы и артерии, по которым течет семя, ослабли и стали пористыми, их естество уже не может удерживаться и помешать или воспрепятствовать им» (Анастасий Синаит. Вопросоответы 33).

* * *

До того, как встретить Юстиниана I и стать императрицей, Феодора была проституткой, начав с самого низа этой профессии — от звания, которое они называли «рядовой пехотой». Историк Прокопий написал шокирующий рассказ о ее «подвигах» и бесстыдстве. «Работая всеми тремя своими отверстиями, она упрекала природу, жалуясь на то, что та и в ее грудях не сделала отверстия пошире, чем есть, чтобы она смогла изобрести и другие позы» (Тайная история 9, 18). Первый издатель текста — ватиканский библиотекарь, обнаруживший его в 1623 году, вырезал всю эту главу.

* * *

Одним из самых популярных житий святых в Византии и на средневековом Западе было житие Марии Египетской, проститутки, которая раскаялась и обратилась к суровому подвижничеству в пустыне. История ее ранней жизни настолько близка к порнографии, насколько это вообще возможно для агиографии. «Я увидела неких юношей, стоящих на берегу, числом десять или даже больше, с красивыми телами и движениями, — они показались мне подходящими для моей цели… Бесстыдно (как это было у меня в обычае) войдя в их толпу, я сказала: “Возьмите и меня туда, куда вы направляетесь, ведь я не покажусь вам неискушенной”. Сказав затем еще более неприличные слова, я привела их всех в веселье… А о том, что было потом, как мне рассказать тебе, человек? Какой язык опишет или какие уши вынесут то, что произошло на корабле и в пути? Что я заставляла делать этих несчастных и против их воли! Нет никакого вида разврата, выразимого и невыразимого, в котором я бы не стала учителем для этих бедняг» (Житие Марии Египетской 20–21).