Книга Змеиный поцелуй - Наталья Александрова

По возрасту вполне могут быть, ведь ей сейчас примерно летдвадцать семь… Жила же она как-то до этого, так с чего Надежда взяла, чтосейчас должно что-то измениться?

Разумеется, был способ выяснить кое-какие подробности. Женалучшего друга Сан Саныча Паши Соколова, ее тоже звали Надеждой. Так вот этасамая жена училась с ними в институте, только в другой группе. Но знала всех. Иконечно, если что и было у ее мужа с этой самой Аней Твердолобовой или как ее там,то Пашиной жене об этом прекрасно известно. Стоит только завести разговорневзначай…

Но вот как раз этого-то Надежда Николаевна делать ни за чтоне станет. Еще не хватало – собственного мужа позорить! Хотя… ну какое ей,Надежде, в сущности дело до того, что было много лет назад? Но в сердце свербели свербел неприятный червячок.

Тут Надежда осознала, что разговаривает вслух сама с собой,что кот ужасно орет из туалета, а сенбернар Арчи смотрит на нее в полномудивлении. Надежда решительно встала и приказала себе выбросить из головы всепосторонние мысли и сосредоточиться на хозяйственных проблемах. Следовалоразобрать вещи, провести воспитательную беседу с котом и срочно прикупитькое-что из продуктов, потому что запасов в холодильнике не было никаких.

Надежда перевела Арчи в гостиную, сунула ему туда игрушки иВовкин ботинок, после чего выпустила кота и закрепила за ним спальню и коридор.Пока решили не сводить их вместе. Надежда опасалась, что кот, этот рыжийзлодей, расцарапает несчастному Арчи всю морду, и тогда пес может не выдержатьи просто перекусит его пополам.

– Обещай мне, что будешь вести себя прилично и ненабрасываться на несчастного Арчи! – сказала она коту.

Бейсик негодующе фыркнул и отвернулся.

Когда через полтора часа, обливаясь потом, Надежда открыладверь и плюхнула на пол в прихожей две здоровенные сумки, в квартире стоялаотносительная тишина. Ожидая самого худшего, Надежда заглянула в спальню, потомв гостиную.

Кот спокойно спал на кровати, Арчибальд же повалил стул издорогого гарнитура и обгрызал его ножки.

«Пускай сами со своей мебелью разбираются!» – решилаобозленная Надежда.

Время неумолимо бежало к четырем часам, и в это времяраздался телефонный звонок.

– Это Надя? – спросил звонкий женскийголос. – Здравствуйте, это Лиза, Лиза Самохвалова.

Я от Саши узнала, что вы дома, я ему на работу звонила.Понимаете, сегодня приезжает Танечка…

– Я знаю, – вставила Надежда.

– А я никак, ну просто никак не могу ее встретить, –извинялась Лиза, – понимаете, дочка родила, а у нее осложнения какие-топосле родов…

– Надеюсь, ничего серьезного? – спросила Надежда.

– Сейчас уже лучше, вскоре обещали выписать, а малышкумы не отдали в больницу, сами знаете, какие там порядки, еще занесут ребенкуинфекцию какую-нибудь…

– Понимаю…

– А у зятя руки дырявые, вчера чуть ребенка неуронил, – продолжала Лиза, – просто боюсь его одного с малышкойоставить! Так что вы уж сами… номер поезда знаете, вагон тоже…

– Но как я ее узнаю? – растерялась Надежда. Я жеее ни разу в жизни не видела…

– Да и я-то сама тоже последний раз лет пятнадцатьназад с ними встречалась, – рассмеялась Лиза, – понятия не имею, каксейчас Татьяна выглядит. Аня-то светленькая была, волосы легкие, пушистые, какодуванчик… но это когда было…

Так что вы напишите просто плакатик, как в аэропорту: ищу,мол, Таню Белолобову…

«Белолобову! – пронеслось у Надежды в мозгу. – Каку матери фамилия, стало быть, не было у Ани никакого мужа…»

Она тут же рассердилась на себя и вежливо простилась сЛизой.

* * *

Поезд из Зауральска опоздал всего на двадцать пять минут,так что Надежда недолго маялась на вокзале. Как водится, нужный вагон оказалсяв самом конце поезда, и Надежда неслась вдоль платформы, опасаясь на бегу, какбы девушка не ушла, и тогда она ее ни за что не найдет. Мелькнула было мысль,что, может, это и к лучшему, но Надежда Николаевна тут же устыдилась,рассердилась на себя и еще больше забеспокоилась. Молодая женщина одна в чужом,незнакомом городе, да еще и со зрением проблемы всякое может случиться, и тогдаона, Надежда, никогда себе этого не простит.

Вот и нужный вагон. Люди торопясь выходили на перрон,выносили вещи, кто-то обнимался, смеясь и причитая, кто-то передавал маленькогоребенка с рук на руки…

Когда Надежда подошла к дверям вагона, намереваясьпоговорить с проводницей, толпа немного схлынула и на ступеньках появиласьмолодая женщина в темных очках. Женщина была стройна и довольно высока ростом,волосы замотаны косынкой, так что непонятно, блондинкой была пассажирка илибрюнеткой. Она чуть помедлила на ступеньках, оглядываясь по сторонам, но,видно, сзади напирали, так что девушка быстро шагнула на перрон и отступила всторону, чтобы не быть сметенной очередной толпой встречающих. В их рукипосыпались многочисленные чемоданы и баулы, потом передали престарелую бабушку,потом крепкий нестарый мужик буквально вывалился в объятия трех таких жекрепких и нестарых теток. Все четверо были ужасно похожи. Тетки висли намужике, плакали и кричали:

«Пашенька, Пашенька!», как будто мужик со старухой вернулисьне из далекого Зауральска, а из какой-нибудь горячей точки.

За всей этой кутерьмой Надежда чуть было не упустила девицув темных очках. Когда она, крутя головой, выбралась из толпы, стройный силуэтмелькнул довольно далеко.

– Таня! – закричала Надежда. – ТаняБелолобова!

Девица остановилась как вкопанная, потом медленно повернулаголову. Надежда подбежала, натыкаясь на встречающих и на ходу извиняясь.

– Ведь вы – Таня? – спросила она. – Яправильно угадала?

– Ну да, – ответила девушка, чуть помедлив, яТатьяна Белолобова.

– А вы, наверное, ждали, что вас Лизавета Ивановнавстретит, Самохвалова? – тараторила Надежда.

– Ну да… – все также без улыбки ответила девушка.

– Так она не смогла, у нее дочка родила и там возникли сложности,а я жена Сан Саныча Лебедева, вы у нас жить будете…

– Очень приятно, – соизволила наконец улыбнутьсядевица и даже сняла очки.

Улыбка у нее была приятная, зубы ровные и белые, тут ужничего не скажешь. Глаза у девушки оказались большими, темно-карими, ресницыдлинные, брови тонкими дугами… Впрочем, возможно, все дело было в косметике.Надежда не успела рассмотреть. И никакой патологии в этих глазах Надежда неувидела – не слезились они, не моргала девица беспомощно, сняв темные очки, небыло у нее на лице беззащитного выражения, какое бывает у сильно близорукихлюдей.

«Ну и что, – тут же одернула себя Надежда, – я жев конце концов не врач и не могу знать все симптомы… А может, у нее не близорукостьи не дальнозоркость, а что-то более сложное… например проблемы с глазным дномили отслоение сетчатки».