Книга Фотограф смерти - Екатерина Лесина

– Лен, ну ты скоро? – Динкин недовольный голос столкнул с весов.

Елена умылась, почистила зубы и нехотя выползла из ванной. Вот Динке хорошо. Она жрет в три горла и не полнеет. Хотя у Елены имелось подозрение, что дело вовсе не в Динкином расчудесном обмене веществ, а в таблетках, которые та глотала.

Ну и дура. Все знают, что таблетки для похудания – для тех, кому себя не жаль. А себя Елена любила. Встав перед зеркалом, она произнесла:

– Я красива, умна и удачлива. Сегодня мне повезет.

Улыбнулась, ощущая, как пробуждается в теле позитивная энергия.

– Ле-е-нка! Не тормози! Если опоздаем, Валик живьем сожрет! – Вылетев из ванной комнаты, Динка на ходу запрыгнула в джинсы.

Никакого вкуса в одежде. Но Валик Динку любит. Говорит, у нее лицо характерное. Врет. Обыкновенная у Динки морда. Покатый лоб, нос массивный с вывернутыми ноздрями и подбородок мужской, кирпичный. Кожа не очень хорошая, вечно ей приходится прыщи тоналкой замазывать. А все от таблеток и неправильного питания. А что до Валика, то понятно, через какое место он расчудесную Динкину красоту узрел.

Из-за мыслей и еще потому, что Динка опять поперла колготки, Ленка все-таки опоздала. Валик, конечно, разорался, обозвал тупой коровой, но как-то без особой злости. Зато Мымра сунула самый неудачный вариант – комбинезон из лилового шелка. А Динка в алом платье уже выплясывает перед камерой. Стерва она.

– Голову! Голову выше! Теперь влево… вправо… покружись! Да не топчись, как корова на лужайке. Кружись! Легче! Вот…

– Глинина, не спи.

Мымра, конечно, не упустила момента укусить.

А комбинезон сел плотно, как влитой. И ремни его неприятно впились в плечи. Цвет еще бледный, сливающийся с кожей.

– Морду поярче нарисуй, – велела Мымра и присела рядышком, взглядом полируя Елену. А взгляд тяжелый, оценивающий. И пустой желудок сжался, боясь услышать то, что поставит крест на Елениной карьере.

– Через две недели будет набор на приличную сессию. Порекомендую тебя, – Мымра потрогала указательным пальцем бородавку. Бородавка у нее была знатная – круглая, ввинтившаяся в щеку черной ягодиной.

– С-спасибо, – подобной любезности Елена не ожидала.

– Портфолио у тебя дерьмовое.

– Так Валик…

– У Валика руки из жопы растут, – без эмоций заметила Мымра и положила визиточку: – Вот. Сходишь. Скажешь, что от меня. И смотри, чтобы вовремя явилась. Понятно?

Елена накрыла визитку ладонью. Расклад понятен. Откажешься – вылетишь. Явишься и… если что – глаза закрыть да перетерпеть. Все так делают.

Звонкий Динкин смех прибавил решительности.

– Я не подведу, Евгения Марковна.

Но Мымра уже испарилась. Остаток дня прошел как в тумане. Елена двигалась, исполняя указания Валика, но мысли ее вертелись вокруг кусочка картона. Белый. Плотный. С одной стороны неброское: «Фотоуслуги». С другой – адрес, написанный колючим почерком Мымры.

И время: четверть одиннадцатого.

– Тяжело с тобой, Ленка, – Валик дал отбой. – Вроде и ниче, а морда невыразительная. Камера таких не любит.

– Просто у тебя руки из жопы растут.

Валик фыркнул и обиделся. Теперь точно серия насмарку пойдет. И хорошо, если одна.

– Извини, – буркнула Елена. И решилась: будь что будет. Но шанс она использует. Она заслужила.

Полиция в конце концов убралась, оставив Дашку опустошенной и вымотанной до предела. Она просто села у стены, вытянула ноги и закрыла глаза. И сидела, как показалось самой, вечность. А часы утверждали, что вечность эта уместилась в три минуты. Закончилась она с сухим пощелкиванием каблуков по полу. Приблизившись на расстояние трех шагов, Анна замерла.

– Что? – спросила Дашка. – Я его не убивала.

– Я ухожу.

– Иди.

Катись к чертовой матери и оставь Дашку в покое.

– Вы не поняли. Я совсем ухожу. Увольняюсь.

Следовало ожидать. Странно, что она продержалась так долго. Верная собачонка на страже имущества. Вот хозяину на имущество насрать. Так почему Дашка дергаться должна?

– Мне жаль, – продолжила Анна. – Мне хотелось бы помочь вам, но я вижу, что эта помощь скорее во вред. Если вы сами не разберетесь со своими проблемами, то…

– Я закрою контору, – перебила Дашка, открывая левый глаз.

– В данных обстоятельствах – это не самое худшее решение. Происшествие привлечет внимание, и…

– И польется дерьмо на наши головы.

Дашка представила желтушные заголовки. «Патологоанатом-некрофил погиб зловещей смертью». Или вот еще: «Месть мертвеца». Как вариант: «Смертельная любовь».

Весело будет. Определенно.

Дашка поднялась и пригладила волосы. Голова гудела жутко. Выпить бы. Кофеечку. А лучше – кофеечку с коньячком для тонуса и ясности мышления. Но коньяка в «Хароне» точно нет.

Анна ждет. Чего? Признания в любви? Подписи под заявлением об уходе? Или уговоров? Не станет Дашка ее уговаривать.

– Чего ты от меня хочешь?

На прямой вопрос Дашка получила очередной обтекаемый ответ:

– Вы сами знаете.

Еще бы знать, что с этим знанием делать.

– Идемте, – Анна повернулась на каблуках. – Зал должны привести в порядок.

Песок. Окурки. Фантик от конфеты и жевательная резинка у порога. Мелкий человеческий мусор, которому не место в обители скорби. А девчонку все-таки похоронят. С запозданием. Это как в аэропорту: «Рейс откладывается». И терпеливые пассажиры дремлют на пластиковых стульях. Правда, нынешним пассажирам придется заплатить и за терпение, и за молчание.

Главное, чтоб до суда дело не дошло.

– Поддельный паспорт. Поддельный диплом. Поддельное резюме. Что настоящее-то? – Дашка спрашивала у себя, но ответила Анна:

– Умение.

Пояснить соизволила, лишь когда оказалась снаружи.

– Тело было в ужасном состоянии. Множественные переломы, ссадины, разрывы. Лицо… о лице как таковом речи не шло. А он сумел восстановить. Не знаю, как, но… он точно знал, что делает. Я и не предполагала, что подобное возможно.

– Значит, умение…

Уже что-то. Умение с неба не падает. Следовательно, Николаша где-то его добывал. Оттачивал. А потом случилось нечто, заставившее человека перелинять. Сбросив старое имя, он переродился, но лишь затем, чтобы умереть.

Обидно, наверное, вот так.

– Его вещи забрали? – спросила Дашка. – И морг осмотрели?

Анна кивнула.

– Ну мы еще разок осмотрим. Мало ли… вдруг чего интересного пропустили?

Надежда слабая, но, если ничего не делать, становится вовсе невыносимо. Дашка спустилась вниз, стараясь не обращать внимания на Анну. Знакомо завоняло. Все так же гудел кондиционер, и холодный воздух обнял разгоряченное тело. Головная боль отступила, а вот жажда стала острее.