Книга Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова

— Чем тебя не устраивают наши, вернее мои, материалы?

— Меня? — Главный встрепенулся, вытаращился якобыв недоумении и охотно подхватил разговор:

— Меня они устраивают абсолютно всем, но вот читателя…— тут Пошехонцев театрально закатил глазки, — читателя наши материалыустраивают не слишком.

— Поясни. — Я взяла главного редактора за пуговицумятой рубашки.

— Ты же знаешь, какие у нас рубрики имеются и какиенаиболее привлекательны для читателя. Его нельзя оставлять пассивным, постояннонужно возбуждать, то есть потчевать чем-то интересным, захватывающим.

— Значит, статей о маньяках, убийцах, террористах ужене хватает?

— Я не об этом, — Илья Геннадьевич досадливопоморщился. — Этого добра было и будет всегда с избытком, нам важнопобольше писать о культуре.

— Ну и… — Я ждала продолжения.

— Побольше надо новостей культуры.

— Илья, моя рубрика вообще-то регулярная, и материал ядаю постоянно.

— Понимаю, понимаю, — Пошехонцев сморщился так,словно хлебнул неразбавленной лимонной кислоты, — но твои материалы всегданесколько специфичны.

— Америку ты мне не открыл, но пояснить все жепридется.

— Придется — поясню. — Илюша перестал мяться ивесь подобрался. — Твои репортажи всегда о каких-то одиозных личностях: тооб «афганце» без обеих рук, который сочиняет музыку, то о брошенном мальчике,живущем на вокзале, который из фантиков сделал макет Красной площади и Кремля,то о сестрах, живущих в детдоме и вышивающих бисером сцены из Евангелия, то обабуле, которая в семьдесят лет взялась за кисть и мажет в чулане свои шедевры…

— Не только о них, — вставила я.

— Понятно, что не только. Но ты понимаешь, душа моя,что все это очень и очень спе-ци-фич-но!

— Понимаю! — Теперь я окончательноразозлилась. — Мои репортажи тебя не устраивают, личности в них, видители, не подходящие для нашего высоколобого обывателя. Ему подавай кого-тодругого. Так?!

— Так. Если бы наш читатель был высоколобым, ещеполбеды, а то… В общем, ты все правильно ухватила. Читатель хочет не просторассказов о каких-то самородках, которых достали из черт знает какой помойки, асказки о красивой жизни красивого человека.

— Красивого? — Я с интересом глянула наПошехонцева. — А ну, любитель прекрасного, сознавайся, что ты имеешь ввиду. Вернее, кого.

— Того. — Главный сунул мне под нос открытыйжурнальчик с соблазнительными фигурами красоток. — Вот смотри.

А посмотреть было на что. Мужики при одном взгляде на нееначинали пускать слюни и ощущать приятные спазмы в паху. Девица с едваприкрытыми прелестями томно возлежала на огромной шкуре белого медведя ирассеянно улыбалась. Ее полуулыбка притягивала как магнит. Она могла стать шире,могла совсем исчезнуть и была похожа на трепещущую бабочку, готовую легкоподняться с места. Восторженные журналюги уже окрестили ведущую модель дома«North Wind» за ее полуулыбку новой Моной Лизой.

Крупные черные буквы сверху и зеркально отраженные белыеснизу обозначали имя дивы — Диана. Диана призывно изгибалась на шкуре медведя всамой соблазнительной позе, но при этом умудрялась выглядеть далекой инедоступной. Или все дело в ее полуулыбке?..

— И что? — Я пристально посмотрела наглавного. — Какое отношение имеет эта накрашенная шлюха к культуре?

— Ну ты… Ну ты даешь! — Пошехонцев сделал вид, чтоочень возмущен и не находит подходящих слов.

Но я тоже решила оставаться непреклонной. Ему не нравятсягерои моих репортажей, а мне не нравятся все эти модели, звезды, проституткивысокого ранга и прочая шушера. И пусть Илья хоть лопнет на месте.

— Я не даю, — сухо отрезала я, — и даже несобираюсь. Мне непонятно, какого лешего ты ко мне с этим обратился?

Пошехонцеву, видно, не давала покоя какая-то мысль, поэтомуон оставил и возмущение, и заранее заготовленную речь, и еще ближе придвинулсяко мне.

— Понимаешь, Леда, — начал онпроникновенно, — мне хотелось бы повысить рейтинг газеты, чтобы нас несчитали чтивомвторого сорта.

— Мы и есть чтиво второго сорта, — не преминула яуколоть главного.

— Понимаю, — Илья скроил скорбную мину (ещенемного, и понадобится доставать носовой платок, чтобы утешить бедолагу) ипросительно вздохнул. — Но ведь такое положение вещей можно исправить,если постараться.

— Постараться?!

Больше всего на свете мне хотелось в ту минуту послатьПошехонцева к чертовой матери со всем его положением вещей.

— Да, постараться. Несколько интересных материалов омире моды, о закулисной жизни моделей. Интервью с модельерами, статьи омоделях. И как главный сюрприз для читателя — встреча в нашей редакции иразговор с Дианой, о которой мы будем давать небольшие публикации в каждомномере. Тот читатель, который правильно ответит на все вопросы нашей викторины,сможет пообщаться с ней.

— Здесь?! — Я не могла удержаться от смеха. —В этом гадюшнике?

Илья обиженно закрыл рот и стал демонстративно смотреть вокно.

— К твоему сведению, — наконец выговорилон, — здесь все приведут в порядок.

— И кто же возьмет на себя нелегкую миссию по расчисткеавгиевых конюшен? Неужто в наше время еще можно встретить Геракла?

— Опять ты за свое. Слова не можешь сказать, чтобы несъязвить, — снова вздохнул Илья. — А Геракл есть. Он наш спонсор,который весьма заинтересован в том, чтобы статьи о Диане появились.

— Зачем, Илья? Зачем кому-то добиваться публикацииматериалов о модели в бульварной газетенке? Извини за откровенность, конечно.

— Ничего. — Пошехонцев сжал рукой свой безвольныйподбородок. — Я и сам, откровенно говоря, удивляюсь. Но в том-то и дело,что не такая уж мы бульварная газетенка. Интересные материалы у нас есть,насилием и кровавыми разборками грешим не больше остальных. К тому же Ирочка…

— Так пусть Ирочка и займется.

— Леда, ты меня не слышишь, что ли? Это должен бытьматериал в рубрике «Новости культуры». Расскажешь о моде в целом, потомперейдешь к нашему питерскому дому «North Wind», который занимает не последнееместо среди европейских домов.

— Но и не первое, — фыркнула я.

— Потом напишешь о моделях нордвиндского дома, —гнул свое главный редактор, — особое внимание уделишь Диане.

— Как это — особое?

— Расскажешь о ней. Приведешь высказывания ее коллег,подруг, модельеров…

— Подруги у модели? — Я со злостью посмотрела наПошехонцева. — Да они же друг друга съесть с потрохами готовы.

— Ее импресарио, менеджера, фотографов…