Книга Чаша судеб - Елизавета Дворецкая

Держимир вспомнил седую прядь у себя на виске, нашел глазами Байан-А-Тана. Тот выглядел мрачным и спокойным, как сам куркутинский повелитель мертвых Таму-Эрклиг-хан. Чуть не лишившись любимого брата, сам Держимир едва не поседел в неполных тридцать лет. А чего лишилась Звенила? Да и имела ли она хоть когда-нибудь что-то хорошее, кроме трудной и опасной близости с Надвечным Миром?

В руках Звенила держала большую неуклюжую метлу из дубовых веток. Подняв ее над головой, чародейка стала кружить по широкой площадке, двигаясь против солнца, запела, изредка опуская метлу и сметая снег вниз, на лед Истира. Снежинки летели, подхваченные ветром, а Звенила пронзительно тянула под беспорядочный звон своих бубенцов и подвесок:

На тридевятом небе стоит город медный,

А в том городе медном терем железный!

А в том тереме сидит сам Стрибог-Ветровей,

Дух Бурен, с устами затворенными!

Закован он в семьдесят семь цепей,

Заточен за семьдесят семь дверей,

Заперт на семьдесят семь замков,

На семьдесят семь крюков!

Собирались облака издалека!

Собирались птицы серые, клювы железные!

Стали бить-клевать замки и оковы!

У небесной мельницы жернова вертятся!

Ты вставай, Стрибог-Отец, выпускай своих сыновей!

Первого сына – Ветер Восточный,

Второго сына – Ветер Закатный,

Третьего сына – Ветер Полуночный!

Отвечая заклинанию, серые снеговые облака заколебались, побежали по небу чуть быстрее. Сильнее потянуло ветром; Держимир вдруг осознал, что промерз до костей, но постарался собраться с силами, как будто это ему сейчас предстояло вести облачную битву. А может быть, так и есть?

Он взмахнул рукой. По его знаку кмети разом выпустили в небо два десятка стрел, стараясь дострелить как можно выше, чтобы железные наконечники, как клювы серых облачных птиц, разбили тучу и выпустили ветер.

Звенила закружилась на месте, затрясла волосами, сильнее замахала метлой. Снег летел с горы целыми тучами, ветер загудел громче, словно пробуя заново голос, и чародейка пронзительно кричала, чтобы не дать ветру заглушить заклинание до того, как оно обретет полную силу:

Вы летите, буйные ветры,

Не зеленого леса ломати,

Не на поле коренья вон корчевати!

Вы, буйные ветры, летите,

Снежны облака гоните!

Быстрою метелью землю завейте!

Небо затмите, солнце запорошите!

Небо и земля содрогаются,

Горы и долы колебаются,

Снежны облака распадаются,

Снеги велики на волю вырываются!

На краю небосклона загудела многоголосая суровая буря; Дух Бурен, посланник Стрибога, мчался к земле.

Кмети дружно ударили мечами о щиты, вплетая железный звон в шум надвигающейся бури, приглашая ее ответить, поспорить.

И Дух Бурен ответил: резкий порыв ветра едва не снес с вершины Звенилу, но она продолжала исступленно кричать, упираясь в снег рукоятью метлы:

Ветры-ветерочки, вихори-вихрочки!

Спущу я с вами свои слова, свою силу,

На свою сторону, на весь простор!

Где ее найдете, там и возьмете,

На зеленом лесу, на крутой горе,

на сыром коренье!

Байан-А-Тан первым опустил меч и самозабвенно завыл, подражая волку, и вой его подхватили кмети, словно волчья стая, поющая хвалебную песню своей зимней повелительнице – Зимерзле.

Они уже почти не видели друг друга: над Истиром сомкнулись темные облака, тучи снега неслись с неба к земле, метель мчалась со всех сторон, заглушала голоса, слепила взоры. Недавняя тишина пропала, дикие ветры, спущенные Стрибогом с ледяных цепей, порвали ее на клочки и разнесли по свету, побросали в лесу на ветви и коряги. Весь мир стал серым мглистым кружением, верчением, завыванием.

А где-то у края обрыва вертелась и завывала Звенила. Сама Зимерзла вошла в нее и плясала дикую пляску своего торжества.

* * *

– Бросай коня, садись ко мне за спину! А не то снесет! – Наклонившись к уху Смеяны и крепко держа ее за плечо, Светловой кричал во весь голос, но девушка едва слышала его.

Второй рукой он держал перед собой щит, пытаясь прикрывать себя и ее, но дикие порывы снежного вихря рвали щит из рук, едва не сбрасывая с коня самого всадника. Казалось, что наступила ночь – так потемнело от хмурых туч, затянувших небо. Но и самих туч уже давно нельзя было разглядеть; не удавалось даже толком открыть глаза, поднять голову – плотный снежный вихрь слепил, душил, колол кожу сотнями ледяных стрел, сек ледяными бичами. Выронив щит, Светловой просто обнял Смеяну, прикрывая ее руками.

Люди закрывались от ветра локтями, кони топтались на месте, не в силах сделать ни шагу.

«А коня куда?» – хотела крикнуть в ответ Смеяна, но не смогла открыть рот – его тут же залепило снегом, и она плотно сжала холодные губы. Сказать «тпру» у нее уже не получилось бы, а стало быть, еще немного, и надо будет срочно в тепло, отогреваться. Ей казалось, что кожа у нее на лбу уже заледенела, и не верилось, что день начинался хмурым, но тихим и теплым. Сегодня утром – это когда? Бушующий Дух Бурен сожрал время, растянулся на дни и месяцы, поглотил весь белый свет.

В реве бурана послышался обрывок странного низкого звука. Это было похоже на вой, но в нем угадывался голос живого существа.

– Волки! – кашляя, хрипло крикнул кто-то из кметей, но крик растаял в реве ветра.

– Обо… ротни… – кое-как прохрипел кто-то.

Кажется, это был Кремень, и у Смеяны перехватило дух от ужаса: он прав! С самого начала она чуяла что-то неестественное в этой внезапной буре, как будто решившей в один день исчерпать все силы, отпущенные ей на долгую зиму. Какие-то тени носились в этих злобных вихрях, кто-то торжествовал и визгливо смеялся, свистел пронзительно и зловеще.

Светловой сорвал с пояса нож и не глядя метнул его в крутящийся снежный вихрь. Из глубины плеснул отчаянный низкий вой и тут же растворился в гуле и свисте. Вихревой дух был ранен или даже убит, но ни пятен его синей крови, ни сам нож увидеть не удавалось. А вокруг вертелись и носились в дикой пляске сотни таких же вихрей, стремясь сбить, закружить, сожрать без разбора людей и лошадей, знатных воевод и простых отроков.

Кто-то, облепленный снегом от сапог до шапки, выскочил под самой мордой Смеяниного коня и схватил его за узду. Человек попытался что-то крикнуть, но голос его порвало на клочки и унесло. Тогда он просто потянул коня за собой. Упираясь, с трудом ступая и мотая головой, ослепший конь медленно пошел за ним. Смеяна пригнулась, стараясь спрятаться за шеей коня, но животное тоже пригибалось, и Смеяна цеплялась изо всех сил – вот-вот ее сдует, заметет снегом так, что никогда не найдут!