Книга Невеста на полставки - Диана Рымарь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Щеки девчонки вспыхивают еще ярче, снова вжимает голову в плечи и… кивает! Она, мать ее, кивает!
— Я понимаю в первый раз… Но вчера-то у нас было всё нормально! Нет?
— Нет… — качает она головой.
— То есть, по-твоему, я в постели никакой, да? По-твоему, женщину не могу удовлетворить?! А ну пошли!
Тогда же:
Злата
Он хватает меня за руку и тащит в спальню. Пихает на кровать и начинает раздеваться. Пока он скидывает с себя рубашку и брюки, я присаживаюсь на край гигантского ложа.
Такого резкого сеанса любви мне совсем не хочется. Пытаюсь остудить его пыл:
— Артём, может, не надо? Вы же сами сказали, надо делать дела…
— Молчи, женщина!
А потом происходит то, чего уж совсем никогда не ожидала лицезреть. Артём Энгрин собственной персоной вдруг становится передо мной на колени! Он устраивается между моими ногами, кладет руки мне на бедра.
— Я не готова! — всё еще надеюсь избежать неизбежного, но он уже поднимает подол моего платья.
— Что за черт… Вчера были ниточки…
Это он про мое белье. Обычное хлопковое белое — может быть, не такое красивое, как те комплекты, которые я купила вчера, зато очень удобное.
«Если не можешь избежать, хотя бы оттяни момент!» — советует мне мое внутреннее я.
— Давайте я переоденусь?
Он качает головой:
— Да пофиг, в чем ты! Как по мне, лучшая одежда — ее отсутствие. И вообще... заканчивай мне выкать, это уже не смешно!
Он поднимает мое платье еще выше, оголяет живот и вдруг начинает его целовать. Заставляет лечь на спину, сам остается на коленях. Его губы кружат по моему животу, руки ласкают бедра и попку. Очень скоро я оказываюсь без трусиков, а его рот устремляется туда, где ему быть ну совсем не полагается. Следующие минуты мне только и хочется, что стонать и кусать подушку. Ощущения переполняют, и, что странно, все приятные.
Каждый кусочек тела, к которому он прикасается языком, становится дико чувствительным. Скоро наступает момент, когда удовольствия во мне скапливается слишком много. Еще секундочка, еще одно касание языком, и я разлечусь на мелкие осколки. Артём это чувствует, внезапно прекращает ласку, ложится сверху. Краем уха слышу шелест фольги. Он разрывает зубами упаковку, надевает защиту и через секунду уже таранит меня так же, как делал это вчера. Только в этот раз всё по-другому. Каждое его движение вызывает такие яркие вспышки удовольствия, что я начинаю кричать. Сжимаюсь, содрогаюсь, почти теряю сознание, а он всё продолжает ритмичные толчки. Через время вторит моим стонам, вздрагивает и замирает, продолжая прижимать меня к кровати.
Меня больше нет, я распалась на части, у меня даже кончики пальцев покалывает от только что пережитого.
— Ты обалденная! — вдруг получаю от Артёма комплимент.
Господин Энгрин целует меня, продолжая вдавливать в матрац. Он тяжелый, но мне совсем не хочется избавляться от этой тяжести. Но через пару минут откуда-то с пола раздается телефонный звонок.
— Черт! — рычит Артём и скатывается в сторону.
Отыскивает телефон, берет трубку.
— А? Что? Какая встреча? Да пусть идет в… То есть перенеси на завтра! Да, на завтра, я очень занят!
Он выключает телефон, снова поворачивается ко мне.
— На чем мы остановились?
От его вопроса у меня внизу живота всё сжимается сладкой судорогой.
Так вот, оказывается, как оно бывает…
На следующее утро:
Суббота, 22 сентября 2018 года
9:45
Артём
— Тёма, ты будешь завтракать? — спрашивает Злата, когда захожу на кухню.
Нежно так спрашивает, по-доброму, доверчиво заглядывает в глаза, а я от ее слов столбенею. Точнее от одного конкретного слова — «Тёма».
Ты что-то спутала, дорогая девонька! Ты спишь со мной, потому что надеешься на жирную зарплату. И ты ее получишь — отработала по полной программе, но Тём мне никаких не надо. Тёма — это слишком личное. Помню, меня так называла в глубоком детстве мама и подруга школьная… одна. Больше никому не разрешал и уж тем более не позволю это делать какой-то там горничной, которую знаю без году неделю.
Да, у нас вчера был хороший секс, но это не делает тебя близким и дорогим мне человеком.
— Никогда не смей меня так называть! Я для тебя Артём — и только. Не зайчик, не солнышко, не еще какая-нибудь там ерундень, и уж тем более не Тёма! Мы с тобой не в тех отношениях!
Ее глаза круглеют, влажнеют, словно вот-вот расплачется. Я почти жалею о своем грубом тоне, в то же время понимаю, что лучше расставить границы сейчас.
К счастью, слёзопредставления всё же не случается. Злата отворачивается к кофейнику, минутку стоит молча, потом поворачивается ко мне как ни в чем не бывало.
— Так завтракать будешь?
«Умная девочка, молодец!» — хвалю ее про себя.
Вслух же ограничиваюсь коротким:
— Буду!
Она накрывает на стол. Мне нравится за ней наблюдать, она такая свежая, утренняя.
Все-таки хорошо, что не стала строить обиды, понятливая барышня. Сказал раз — и не надо беспокоиться, что не дошло. Сразу понимает и принимает к действию. Только вот на сердце какой-то осадок. Будто ребенка обидел, честное слово, а я ведь всего лишь был откровенен.
Уезжаю в офис, задвигая мысли о Злате подальше.
Когда захожу к себе в кабинет, за мной следом идет секретарь, Милана. Молча закрывает дверь, ждет, пока я сяду за стол, подходит и тянет руки к пуговицам на блузке. У нас с ней договоренность — быстрый секс в начале трудового дня, чтобы потом лучше работалось. Позу и вид секса выбираю я, она же всегда ко всему готова. Служит у меня почти год, получает за сговорчивость хорошую премию.
Только после вчерашнего мне ничего от нее не нужно. Мы со Златой полночи кувыркались в отцовской спальне, а другие полночи в гостиной.
— Не раздевайся, — останавливаю ее.
Милана вопросительно на меня смотрит, медленно опускается на колени.
От такого вида ласк я почти никогда не в состоянии отказаться. Только сейчас понимаю — я не ее губы хочу. Мне губы моей Златовласки милее. Жестом останавливаю ее попытки расстегнуть мне ширинку, отпускаю к себе и включаю компьютер. Давно пора приниматься за работу.
«Надо бы научить мою блондинку баловаться ротиком!» — вдруг всплывает в голове мысль.
Стоит только подумать о том, как увеличатся глаза девчонки, когда я ей это предложу, в штанах становится тесно. Милану не захотел, а стоило вспомнить про Злату — и на тебе, пожалуйста.
