Книга Безродные шпионы. Тайная стража у колыбели Израиля - Матти Фридман

Приближалась суббота, у командиров в городском еврейском штабе было мало времени. Стоял февраль 1948 года, у них еще не было ни самолетов, ни артиллерии, никакой воинской организации. Но даже если бы все они существовали, пустить в ход их было бы нельзя: ситуацию все еще контролировали британцы, старавшиеся не снимать крышку с котла, поэтому действовать можно было только исподтишка. Вот начальники и решили взорвать арабскую бомбу на колесах при помощи своей собственной.

Собрать ее было нетрудно; проблема состояла в том, как перегнать машину в арабский сектор, прямо в мастерскую, а потом скрыться. Это задание поручили двум агентам, которые там уже побывали. Якубе предстояло сидеть за рулем машины со взрывчаткой, Ицхаку — управлять той машиной, на которой они потом сбегут. В те дни у Арабского отдела не было даже радиостанции. Когда для одной недавней операции по наблюдению понадобился фотоаппарат, пришлось одолжить «минокс» у знакомого штатского человека.

Версии появления двух машин разнятся. По той, что зафиксирована в официальной истории, в ход пошла машина, угнанная в пригороде Хайфы, которую пришлось вернуть, когда выяснилось, что владелец — влиятельный деятель из нефтяной сферы со связями. По версии Якубы, партизаны угнали «додж» британского офицера, выкинули водителя, перекрасили машину в черный цвет и сменили номера; однако эту машину так и не использовали, так как Якуба сказал, что ее будут искать все полицейские города. В конце концов нашли две другие машины. Одну, «олдсмобил», реквизировали у зажиточного горожанина-еврея, недостаточно активно поддерживавшего военные усилия своего народа. На этой машине собирались бежать, поэтому она еще могла вернуться к хозяину. Вторая машина (ее марка и происхождение остались неизвестными) снаряжалась взрывчаткой. При успешном развитии событий к середине субботы от нее не должно было остаться ровным счетом ничего.

В плане имелся один существенный недостаток: Ицхак, водитель, обеспечивавший бегство, никогда еще не сидел за рулем. На задворках Алеппо даже велосипед был невообразимой роскошью; он и на велосипеде-то впервые в жизни прокатился пару месяцев назад. Но это обстоятельство не могло привести к отмене операции. Якуба учил Ицхака водить «олдсмобил» на улицах вокруг научного университета Хайфы, «Техниона»: один день ушел на освоение передач, второй — на руление. Рулем Ицхак овладел, передачами — еще нет.

Тем временем в одной из аудиторий «Техниона» шла сборка бомбы, потом в университетском дворе ее установили на машину, сначала, правда, врезавшись на ней в стену и разбив один фонарь. Так был получен уважительный повод для обращения в ремонтную мастерскую, то есть в вожделенный гараж, чтобы потом оттуда удрать. За отсутствием детонатора один из умельцев смастерил нечто на него похожее из колбы с серной кислотой и трубки, подсоединявшей колбу к презервативу. После разбивания колбы кислота должна была за семь минут прожечь презерватив и воспламенить смесь поташа и сахара, после чего искре оставалось пробежать по фитилю, проложенному между передними сиденьями к мешкам со взрывчаткой в багажнике.

К вечеру пятницы были испорчено столько презервативов, что понадобилось купить еще, но уже наступил шабат, и все аптеки закрылись. Один из партизан вызвал знакомого аптекаря и попросил у него презервативы, в ответ на что прослушал — так гласит легенда — лекцию о пользе воздержания. Потом аптекарь сменил гнев на милость, но новые презервативы оказались другой марки — что, возможно, и служит объяснением развязки всей этой истории.

Группа, готовившая машину, сломала ручку багажника, поэтому его уже нельзя было открыть. Если кто-нибудь — арабский ополченец на заставе, подозрительный автомеханик, британский патрульный солдат — вздумал бы порыться в багажнике, то для этого пришлось бы опустить спинку заднего сиденья. В таком случае бомба взорвалась бы вместе со всеми, кто оказался бы на тот момент внутри машины. Но командование решило, что задание должно быть выполнено любой ценой. Все понимали, что из этого следует, — все, кроме Якубы, до которого правда дошла только перед «Технионом», когда группа провожала его и Ицхака: он заметил, что некоторые смахивают слезы.

Пока шла сборка бомбы, Якуба проводил разведку арабских контрольно-пропускных пунктов, через один из которых им предстояло проехать на пути к автомастерской. Таких КПП было три. Он подъезжал к охране, дружелюбно ее приветствовал, заводил беседу по-арабски, уезжал, потом возвращался. Задача была в том, чтобы приучить часовых к себе. Чем больше разгорались в последние недели бои, тем сложнее становился переход через разделительную линию. «Контакты с арабами сильно пострадали, — доносил один из офицеров еврейской разведки, сообщая о взаимодействии с арабами-осведомителями, сотрудничавшими раньше с информационной службой. — Контакт прерван арабами, опасающимися его сохранять; дороги перекрыты; Яффо и Тель-Авив почти полностью отрезаны. Несколько арабов, связанных с нами, арестованы». Разведке были необходимы ничейные пространства между сторонами. Но теперь таковые исчезали.

Одним из последствий этого стало частое использование маскировки и грима, усугубившее паранойю. В одном из документов еврейской разведки указывалось на использование арабскими боевиками британской военной формы для проникновения в еврейские районы. Там же говорилось: «Приходится предполагать, что они могут прикидываться и евреями». Так уже бывало: когда в 1944 году нацисты забросили в Палестину немецко-арабскую диверсионную группу, один из агентов-арабов выдавал себя за владеющего арабским языком еврея.

«Любой чужак, даже араб, появлявшийся в Яффо, старых кварталах Иерусалима, Рамле и других арабских районах, вызывал подозрение и становился объектом слежки», — писал учитель Саман во внутреннем документе о первых месяцах войны 1948 года. Он знал о неготовности своих людей и стремился выкроить больше времени на их подготовку. Учитель любил повторять арабскую поговорку: «Спешка — от дьявола, терпение — от Милосердного». Но грянула война, времени не осталось. Дьявол правил бал.

Утром в субботу два автомобиля поехали из еврейского сектора вниз, в Нижний, арабский город. Впереди, на заминированной машине, ехал Якуба, за ним, бампер к бамперу, катился Ицхак: он крепко вцепился в руль и не менял передачу, потому что не умел, — так и ехал на первой.

На первом ККП, на улице Алленби, охрана узнала Якубу.

— Салям алейкум.

— Вторая машина со мной, — ответил Якуба.

Второй КПП они тоже преодолели без приключений, но на третьем их остановили. Якуба придерживался тактики всегда говорить громче собеседника, причем первым. Это сбивало другую сторону с толку. Он высунулся из окна.

— Откуда ты взялся? — закричал он на часового. — Где тот, прежний?

— Отошел поесть, я его заменяю, — прозвучало в ответ.

— Гляди в оба! — посоветовал Якуба, притворившись арабским боевиком. — Машина за мной — наша.

Так они преодолели третий заслон. Доехали до автомастерской. Ицхак припарковался перед воротами, Якуба заехал внутрь. Во дворе было еще несколько машин; скорая помощь с ярким красным крестом сбоку стояла на прежнем месте, у навеса. Якуба остановил машину слева от нее. Откуда-то сразу выскочила троица механиков и стала орать, чтобы он убирался.