Книга Не смей меня желать - Анна Квин

Марк глухо стонет, ругается сквозь зубы и, развернувшись, отправляется в душ. Просто необходимо снять напряжение. Желание доставляет почти физическую боль, член пульсирует, а яйца буквально сжались; эта нахальная девчонка просто ушла, даже не подозревая, что сотворила с ним за короткие минуты разговора.

Парень раздраженно отбрасывает полотенце на еще влажный кафель в ванной и шагает в душевую кабину. Сначала включает на полную мощность холодную воду, снова ругается и понимает, что бесполезно. Это не помогает. Не сейчас. Он переводит выключатель в нормальное положение, позволив теплым струям воды хлестать по напряженным мышцам спины. Напряжение такое сильное, что любое движение отзывается сладким спазмом в паху. Марк плескает на ладонь немного геля для душа и проводит рукой вверх-вниз по напряженному пульсирующему члену. Так просто представить Нику прямо тут, под душем, на коленях. Вода стекает по длинным светлым волосам, струйками бежит по руке, а девушка приоткрывает пухлые губки, когда он входит в нее до основания. Ника стонет, а ее полная грудь с темно-коричневыми сосками колышется в такт каждому удару. Картина такая реалистичная, что кончить не составляет труда. Марк чуть ускоряет ритм, обхватывает сильнее, еще раз проводит сжатой ладонью по пульсирующему члену и со стоном утыкается лбом в холодный кафель стены. Наслаждение проходит дрожью по спине и заставляет тяжело дышать.

Теперь хочется спать, курить и трахнуть эту богатенькую блондинку уже по-настоящему. Наверное, потому что ему категорически запретили это делать. Впрочем, в создавшейся ситуации есть определенный плюс. У него нормально встал впервые после ранения. Нет, физических увечий, влияющих на потенцию, не было. Просто жить не хотелось и, как следствие, трахаться тоже не особо. А сейчас кровь вновь приливает вниз, к паху, и это даже раздражает. Дрочить второй раз за вечер в душе – уже перебор. Надо спать. А завтра весь день смотреть на ее задницу и в вырез дорогого платья. Ника знает, что красива, и даже траурное платье у нее такое, что его хочется задрать, как можно скорее. Неудивительно, что мажорчик попытался. «А может, просто некоторым стоит найти себе кого-то на пару вечеров», – раздраженно думает Марк.

Впрочем, найти такую, как Ника вряд ли получится. И раньше-то не получалось, а уж сейчас с такой-то рожей и изрисованным шрамами телом – тем более. Только раньше Марк и не хотел таких, как Ника. Они казались слишком далекими, недоступными да и нежеланными, в общем-то. Дорогой фарфор красив, но пить утренний кофе все же лучше из самой обычной чашки. Так удобнее, а на фарфор можно просто посмотреть в витрине и про себя восхититься умением создателя. Марк думал таким образом еще вчера. Всего один день возле блондинки, и он так сильно меняет мнение. Эти перемены Марку совершенно не нравятся.

Глава 3. Богатые ранимые девочки

Ника

Я зла. Прямо очень-очень зла! Поэтому плохо сплю ночью. Едва закрываю глаза, как вижу его поджарую фигуру, капельки воды, стекающие по мощной груди, и эти, мать их, шрамы, которые совсем не портят общий вид. Гадко осознавать, что я испытываю такие чувства к парню, которому запретили со мной спать под страхом самых страшных кар. А с другой стороны… мне ведь не нужен охранник. Наверное, стоит отомстить за то, что заставляет меня испытывать такие чувства и мучиться ночью от желания, пусть тоже пострадает. Очень интересная идея. Она меня воодушевляет.

Я решаю, что особенно тщательно подойду к выбору наряда, в котором поеду давать показания, и подразню мерзавца. Чутье мне подсказывает, что после таких ран восстанавливался он долго и скорее всего давно ни с кем не спал, завести такого будет несколько проще. Я накидываю на себя домашнее платье, которое больше всего напоминает мужскую рубашку, доходящую до середины бедра, и спускаюсь вниз.

– Как спалось? – спрашивает меня папа в холле. Он уже облачен в деловой костюм и отправляется на выход.

– Замечательно! – Я чмокаю его в щеку.

– Как прошли похороны?

– Ты сам себя слышал? – хмыкаю я. – Как могли пройти похороны? Отвратительно. В плане душевного состояния, но еда была вкусной, гроб дорогим, цветы красивыми.

– Как Марк?

– Еще не трахнул меня, – заявляю с вызовом. – Ты же об этом беспокоишься? Потому что, если бы тебя мое мнение волновало, ты бы не нанял его, не посоветовавшись со мной.

Папа недовольно морщится. Да уж приличную девочку из меня вырастить не удалось. Отсутствие женской руки в воспитании проявляется во всем. Папа не находит, что ответить на мою дерзость, а я не дожидаюсь нравоучений и ухожу.

Кухарка к нам приходит ближе к обеду, и завтрак каждый добывает себе сам. Кофе сварить хватает сноровки и у меня, и у отца. Марка я на кухне увидеть не ожидаю, хотя… а почему бы нет? Он ведь тоже должен питаться.

Сразу хочется его ударить потому, что он снова в водолазке стального цвета, обтягивающей фигуру, словно вторая кожа, но с длинными рукавами и высоким горлом. Мне кажется, если бы маска на лицо привлекала внимания меньше, чем шрамы, он носил бы ее.

Марк стоит ко мне спиной и делает кофе. Кофе-машина шипит и по кухне плывет божественный аромат. Я подхожу вплотную и намеренно задеваю парня бедром.

– Прости, – говорю таким тоном, что понятно, извиняться я и не думаю. Он поворачивается и обводит меня взглядом, от которого не укрывается ничего. Ни вырез рубашки более откровенный, чем нужно, ни полные груди без лифчика под ней. Ну же, смотри и сходи с ума, как сходила с ума я ночью.

Глаза парня темнеют, и он, забрав свой кофе, отступает, а я задумчиво откидываю прядь со щеки и позволяю вороту рубашки сползти с одного плеча, проследив за взглядом Марка.

– Нравится то, что видишь? – произношу с усмешкой.

– А что я должен видеть? – даже голос не дрогнул. Каков нахал.

– Ну-у, хочешь, могу показать больше, если не рассмотрел, – я берусь за пуговицу на рубашке. Мне стесняться нечего.

– Тебе нравится дразнить меня, да? – замечает он, отставляет кофе на стол, делает шаг вперед и довольно грубо толкает меня к кухонной столешнице. Я смеюсь.

– Почему бы и нет? Ты забавно злишься, а еще очень хочешь угодить папочке. Он ведь запретил меня трахать. И ты как послушная собачка будешь слушаться. И раз сам ты не хочешь уходить, – я нагибаюсь вперед и провожу кончиком языка по его щеке к уху, чтобы шепнуть. – Я сделаю твое пребывание рядом со мной мучительным и невыносимым. Любые штаны будут тебе жать, понятно?

– Ты очень высокого о себе мнения, да? – бросает Марк, чуть отстраняясь. Не потому что мое тело его смущает или заводит, а чтобы посмотреть в мои глаза своими насмешливыми зелеными. – Думаешь, пред тобой никто не устоит?

– Ты точно не устоишь. Поверь!

– Не играй со мной, Ника.

– И почему же? Ты же слышал, я избалованная дрянь и всегда делаю то, что хочу.

– Потому, что ты сама можешь превратиться в игрушку.