Книга Грани нормального - Анна Шульгина

- Иди уже сюда, проглот.

Шорох сухого корма в пачке тут же привлек Бульку, который мгновенно оказался рядом, выжидательно, но без подобострастия поглядывая то на меня, то в миску.

Как и всякий французский бульдог, Джулиан-Джакоб был полон чувства собственного достоинства и упрямства, за что однажды едва не поплатился. Полтора года назад мне его, совершенно здорового и донельзя избалованного, принесли усыплять. Взятый щенком в подарок восьмилетней девочке, пес почему-то вел себя не подобно ожившей мягкой игрушке, а попытался строить всю семью. В конце концов, у владельцев лопнуло терпение, и они созрели для кардинального решения проблемы.

Так мы и обрели друг друга.

То ли Булька, впечатленный перспективой, понял, что бузить не стоит, то ли список его прегрешений был не так уж обширен, но особых проблем с псом я не испытывала. Да, первое время он пытался «продавить» меня, но быстро понял, что это бесполезно, и мы зажили душа в душу.

Пока он хрустел кормом, я заварила чай, все чаще поглядывая на дверь. Что-то мой гость подзадержался… Заблудился? Да тут, вроде, негде. Или непонятное вчерашнее состояние оказало сокрушительное воздействие на нежный мужской организм, нанеся ему урон в одну из самых уязвимых областей?

Когда я уже почти дозрела до мысли выглянуть во двор и спросить, всё ли в порядке, Антон появился сам. Встряхнулся, как кот, пригладил ладонями потемневшие от дождя волосы и удивленно приподнял брови, рассмотрев стоящее возле стола ружье.

- Ты серьезно умеешь им пользоваться? Это же «трехлинейка»! – И уже потянулся, чтобы пощупать.

- Не трогайте! – Я тоже прыгнула вперед, загораживая собой объект его интереса.

- Ладно, не буду, - Антон с явным разочарованием отвернулся от дряхлого ружья, прелести которого я не понимала совершенно. То, что это винтовка Мосина, знала, дед как-то рассказывал, но что в ней такого замечательного, понятия не имею. – Ты из него хоть стрелять умеешь?

- В вас с пяти шагов не промахнусь. – И на всякий случай переставила оружие подальше.

- Ты же ветеринар.

Прозвучало это как набившее оскомину «Тыжврач!», «Тыжучитель!» и прочие бесящие фразы.

- И что? – Показав, где он может помыть руки, я занялась сервировкой стола. К оладьям у меня было только малиновое варенье и чай, но и так сойдет.

- А как же гуманизм?

- Гуманизм это про людей, у меня тогда должен быть анимализм.

- Человек тоже суть животное. – Антон без возражений устроился на табурете, в который я ткнула пальцем. Теперь мы сидели, разделенные столом. – Так где же твоё сострадание?

- Если вы не забыли, я на своем горбу притащила вас с улицы и не дала погибнуть от переохлаждения. И потом, я же занимаюсь не только лечением животных, но и усыпляю.

- Намек понял, молчу.

И он действительно молчал.

Нет, за завтрак поблагодарил, даже предложил помочь помыть посуду. При этом на тазик с мыльной водой посмотрел с таким отчаянием, что у меня дрогнуло сердце, потому великодушно отказалась.

Как выяснилось, расслабилась я зря.

Не успела оглянуться, как это здоровущее небритое чудо чудное уже цапнуло дедово ружье.

- Так оно же нерабочее, - и разве что губы не надул от несправедливости бытия. Но посмотрел с отчетливой обидой. – И как ты меня из него собиралась убивать?

- Идти в штыковую.

От вида винтовки в руках Антона мне стало немного неуютно, но раз уж она все равно сломана, то чего бояться? Не станет же он меня прикладом бить. Наверное…

- Живодерка. - Достойно ответить не успела, потому что в соседней комнате зазвонил телефон. – Я принесу.

Он быстрым, каким-то текучим движением выскользнул из-за стола и мигом исчез за дверью. Но тут ж вернулся, держа в руках мой мобильник.

- Это мне или вам? – Руки я вытерла, но протягивать их не спешила. За окном только-только начало светать, обычно мне так рано не звонят.

- Мне. Позволишь? – На экране светился незнакомый номер.

- Берите.

Будто в прошлый раз ему требовалось моё разрешение…

Я расставила тарелки и протерла стол, изо всех сил стараясь не прислушиваться к разговору. Или хотя бы прислушиваться так, чтобы это было не особо заметно.

- Да, я ещё тут. Откуда я знаю, как сюда проехать? Ну, по навигатору давай. Не показывает… Я не глухой, не ори. Сейчас спрошу. – Антон повернулся ко мне и протянул трубку. – Можешь объяснить, как сюда проехать?

Теплый от его ладони телефон я взяла и сразу перевела в режим громкой связи:

- Слушаю.

Почему-то я была уверена, что ответит мне мужчина, потому не смогла сдержать удивления, поняв, что разговаривал он с женщиной.

- Доброе утро, - вместе с чуть хрипловатым голосом в нашу интимную тишину ворвался звук натужно работающего автомобильного двигателя. – Можете объяснить, как проехать от поворота с трассы?

- Да, разумеется.

Я быстро пояснила, куда сворачивать и сколько потом петлять по перелескам, честно предупредив, что последние метров пятьсот придется идти пешком. Если, конечно, они не на вездеходе.

Дама на том конце провода, услышав мои пояснения, чуть повеселела и заверила, что минут через двадцать будут у нас, чем вызвала во мне искреннюю радость.

Пусть Антон вел себя почти безупречно, но всё же было в нем что-то настораживающее. И эти его гипнотизерские штуки, и то, как легко и непринужденно он подстроился под обстановку. Даже то, как просто его принял Булька. Да он ненавидит любого мужика, приблизившегося к хозяйке ближе, чем на пять метров! А тут не только не рычал, а даже на руки залез. Прямо колдУнство, не иначе…

- А это точно полиция?

- Нашла, когда об этом спрашивать, - он беспечно отмахнулся, всё ещё сосредоточенный на рассматривании винтовки. Даже погладил её с такой нежностью, что я едва не позавидовала. Было бы чему завидовать. – Разрешение-то есть?

- У меня нет.

- Тогда спрячь туда, откуда вытащила. Алька не крючкотвор, но смотря с кем она едет. А то душу тебе вынут вопросами, откуда взяла ружьишко.

Мысль была здравой, потому винтовку я старательно утрамбовала в ящик и даже задернула шторку, отгораживающую его от случайных взглядов.

Наевшийся Булька с видом царственной особы улегся посреди комнаты, посматривая с таким чувством собственного превосходства, что мне чисто из вредности захотелось вытащить его на прогулку. Но мысль эту пришлось оставить, не ко времени.

Зато, ещё раз критическим взглядом осмотрев Антона, я едва слышно вздохнула. Выглядел он откровенно не ахти. Даже стыдно в таком состоянии возвращать. Но не думаю, что предложение пришить к рубашке что-то из коллекции разномастных пуговиц, хранящихся в жестяной банке в столе, существенно улучшит положение. А так будет отвлекающий маневр, тем более, что среди пребывающих дама, да и расстегнутый чуть не до середины груди ворот Антону идет.