Книга Угольная крошка - Моника Кристенсен

Шахтеры замахали новичку. Парень выглядел уже достаточно перепуганным. Надо бы ему рассказать, что они над ним подшутили. Но новый инженер их опередил.

– Я что-то не вижу никаких следов добычи. Где оборудование, транспорт и тому подобное?

Он сощурился в свете фар. И резко пригнулся, услышав, как где-то в тоннеле с потолка упал камень. Он не хотел прямо говорить им, что они заехали куда-то не туда. Но надеялся, что сейчас они повернут и поедут обратно как можно скорее.

Кристиан мотнул головой, так что луч фонаря упал на несколько метров дальше в глубь штрека. И осветил кучу осыпавшихся камней, которая почти завалила тоннель.

– Нет, ты прав, – сказал он. – Но мы хотели показать тебе место, где погиб один из наших товарищей. Место, про которое мы вспоминаем каждый день, когда спускаемся в забой.

Ларс Уве удивленно обернулся. Что это Кристиан там плетет? В Седьмой шахте много лет не было никаких происшествий, с начала восьмидесятых, когда Пер Лейквик попал под обвал. Но он выжил, хотя, надо признать, так до конца и не оклемался. Говорят, он больше никогда не спускался в шахту и стал разнорабочим на поверхности.

– И это может случиться вновь, – продолжал Кристиан. – Тот, кто недооценивает старую шахту, вскоре ощутит на себе ее месть.

– Да хватит уже, Кристиан. Поехали обратно. – Ларсу Уве казалось, что шутка затянулась.

Новый инженер растерянно смотрел на шахтеров. До него начало доходить, что его разыграли. Но он не хотел показать, что повелся.

Внезапно погас фонарь на каске Ларса Уве.

– Черт, – выругался он. – Довольно уже. Надо отвезти его в забой, иначе, сам знаешь, у мастера будет, что нам предъявить.

Но его товарищ стоял и светил в зияющую тьму тоннеля.

– Слышишь скрежет? Это гора предостерегает нас. Гора живая.

Он обернулся и осветил бледное лицо новенького. Какое-то время они стояли молча, все трое. Только мотор гудел тихонько в нескольких метрах от них. Но они отчетливо слышали и другие звуки: плеск воды, сочившейся по стенам и капавшей на пол, треск, резкий шум падающих камней.

– Кое-кто верит, что в горе есть естественные разломы, некоторые настолько широкие, что сквозь них может пройти человек. Никто не знает, куда они ведут. Но говорят, что там видели тени. И слышали голоса.

Снова повисло молчание.

– Вот как-то так.

Кристиану тоже наконец-то надоело ломать комедию. Пора уже было выбираться из старой выработки, пока он сам не начал верить в свои басни.

Стейнар стоял ближе всех к джипу. Он повернулся, и в ту же минуту свет от его фонаря упал на тоннель, откуда они приехали. Стейнар испуганно вскрикнул и замахал рукой в направлении стены:

– Что? Что это?

Кристиан схватил его за руку, но Ларс Уве уже протиснулся вперед. Он подбежал к джипу и вспрыгнул за руль. Остальные едва успели заскочить в кузов и лечь на дно, как он уже выжимал заднюю скорость.

– Берегись! – это Стейнар заметил опасность. Но было уже поздно. Ларс Уве с грохотом врезался в стену тоннеля. Задний конец кузова вклинился под скальный уступ и застрял. Но ненадолго. Джип вырвался из западни, ревя мотором и скрежеща боками о камни. В тот же миг кусок стены обрушился им в кузов. Кристиан, лежавший с краю, не пострадал, но инженер серьезно поранил лоб острым осколком камня.

Неприятности продолжали преследовать их и по возвращении. Они в спешке влетели в надземное здание как раз тогда, когда там стоял горный мастер. Последний, разумеется, бросился к ним, чтобы узнать, что, черт возьми, тут творится. У него глаза на лоб полезли, когда он увидел груду камней в изрядно помятом кузове и нового инженера с залитым кровью лицом.

– Что случилось?

Мастер понял, что наконец-то поймал двух старых пройдох на горячем.

– Мы обсудим это позже. Эй, раненый! Вы же новый горный инженер, верно? Первый рабочий день? Да уж, красота. Вам срочно нужно к врачу. Я отвезу. Машина стоит у конторы.

Он повернулся и пошел к выходу, не дожидаясь ответа. Стейнар сорвал с себя каску и ремень со снаряжением и сунул все Кристиану, который быстро прошептал:

– Не вздумай, мать его, ничего рассказывать. Иначе…

Стейнар не стал слушать окончание фразы, заковыляв так быстро, как мог, вслед за мастером на улицу, в мерзло-серый снежный январский день. Только сейчас он почувствовал, что поранил еще и ногу.

Лонгиер по прошествии лет сделался скорее городом туристов и ученых, чем шахтеров. Но он оставался шахтерским поселением – со страхами, прочно засевшими в коллективном бессознательном. Прошли многие годы с последней трагедии в забое. Никто из старожилов не был свидетелем и не мог помнить ужасные взрывы, сотрясавшие гору в сороковых и пятидесятых. Когда дрожала земля и из входов в шахту вырывался дым. Когда горькая весть неслась из дома в дом и тьма, та, что гуще полярной ночи, опускалась на город. Когда слишком многие семьи потеряли родных. И все же страх еще жил в тени причудливых скальных пород. Страх и суеверия.

В полуразвалившемся доме в Свердрупбюене люди слышали протяжный вой и крики. Кто-то слышал, будто позвякивала упряжь, фырчала и топтала замерзшую землю лошадь. Такие ходили рассказы. Конечно, некоторые сознательно сочиняли самые невероятные истории, чтобы подогреть интерес туристов. Но вовсе не приведения в заброшенных жилищах питали людские страхи в течение долгой полярной ночи. То были поблекшие, раз за разом пересказываемые истории о внезапных смертях, замалчиваемых самоубийствах в одиноких хижинах и людях, которым каким-то чудом удавалось вырваться из когтей белых медведей и искалеченными, но живыми вернуться домой.

А еще все то, что видели и слышали в забое шахтеры. Но, может, все это было лишь тенью их собственных страхов? Перед обвалом, запахом угольной пыли и внезапным грохотом взрыва в темных тесных подземных тоннелях. Об этом редко говорили за пределами шахты. Все свои мысли шахтеры оставляли при себе.

Но история была неумолима. В январе 1952 года во Второй шахте случился взрыв газа, тогда шестеро простились с жизнью. Шестеро горняков, которые утром как обычно проснулись, окинули взглядом арктический пейзаж за окном и сели в машины, погруженные в собственные мысли. Шестеро мужчин в робах, касках и привычном снаряжении, проверенном и прикрепленном к поясу. С мечтами и мыслями, которые они держали при себе. Несколькими часами позже их вынесли из шахты на носилках. Обожженных, раздавленных, разбитых, истекающих кровью. Мертвых.

В январе 1920 года произошло возгорание угольной пыли в шахте 1А. Двадцать шесть человек погибли, и шахту закрыли.

Ранним утром в ноябре 1962 года прогремел взрыв в Ню-Олесунне. Сначала взорвался газ, затем воспламенилась угольная пыль. Десять человек вынесли из шахты Эстергрува номер четыре. Еще одиннадцать остались во тьме. Они все еще лежат там, в замурованных тоннелях.