Книга Убийца из прошлого - Моника Кристенсен

От Сванвика до Киркенеса было больше десяти миль. Ленсман был доволен, что его участок находится далеко от центрального отделения. Однако даже малонаселённую Пасвикскую долину наводнили немецкие солдаты. У финской границы что-то затевалось.

Восточный Финнмарк был поделён на одиннадцать полицейских участков, но собственное отделение имелось не у всех, а только у самых крупных. Участки поменьше, такие как Пасвикская долина, имели только ленсмана, совмещавшего обязанности полицейского и гражданского чиновника. Прежнего начальника полиции, возглавлявшего отделение в Киркенесе, сместили перед самой оккупацией, и на его место пришёл новый человек, имевший связи в партии «Национальное единство». Новому человеку и должность дали новую – президент полиции.

В связи с перестройкой административного аппарата ленсману выделили служебный автомобиль – чёрный опель «Олимпия 38», почти новый и, к счастью, без газогенератора. Немецкая машина была ему отвратительна, он даже думать не хотел о том, где её могли конфисковать и кто был прежним владельцем. Но, как ни крути, выбора у него всё равно не было. Можно было уволиться. Да только в остальной Норвегии дела обстояли не лучше. Или можно было продолжать делать работу, которую он делал последние пять лет, по возможности защищая людей от злоупотреблений нового режима.

В церкви случилось что-то серьёзное, но Миккель Сирма рассказывать об этом отказывался. Твердил, что ему надо в Гренсе-Якобсельв, отвезти мальчика. Время было уже позднее, и мать наверняка начала волноваться. Ленсман понял, что ему ничего не остаётся, как отпустить обоих.

Вдоль Пасвикэльвы, которую финны называют Патсойоки, а русские – рекой Паз, шла узкая дорога. Автомобиль ленсмана то и дело буксовал в колеях. Несколько раз он останавливался, пропуская немецкие грузовики. Первые солдаты появились в Финнмарке прошлым летом. Люди не знали, чего ждать от оккупации, но в том, что жизнь сильно поменяется, никто не сомневался. Действительность превзошла худшие ожидания. Продуктов и других товаров первой необходимости стало так мало, что некоторые узнали настоящую нужду. Как правило, люди помогали друг другу, но велась и подпольная торговля. Немцы были повсюду, их расквартировывали в жилых домах, селили в огромные, возведённые наспех казармы. Хуже всего было в Киркенесе.

Когда ленсман добрался до церкви, уже почти стемнело. На дороге он увидел следы автомобиля и несколько цепочек человеческих следов, идущих к входной двери. Но возле старых бревенчатых стен никого не было. Ленсман никого и не ждал увидеть: Миккель предупредил его, что по дороге в Сванвик никому об увиденном в церкви не говорил.

– Есть тут кто? – Вопрос прозвучал как-то неуверенно. Вокруг витала тревога. Он заставил себя открыть дверь. Посветил внутрь фонариком. И увидел то, о чём не хотел говорить Миккель Сирма. Да и не мог никакой рассказ подготовить к чудовищному зрелищу.

Вернувшись в Сванвик, он сразу позвонил в Киркенес, в тамошнее отделение полиции.

– Никто не берёт трубку, – ответили на станции. – Попробовать позвонить кому-нибудь из сотрудников домой?

Но у них просто обязан сидеть дежурный. Киркенесское отделение было большим, сотрудников там хватало. Он попросил попробовать ещё раз.

Ленсман напряжённо думал, что ему следует сказать и как лучше представить дело. Времена были такие, что лучше бы никаких трупов вовсе не находить, ведь расследование чужих секретов могло завести в очень неприятные места. Но теперь уже ничего не поделаешь. Он сидел, уставившись на тяжёлый чёрный телефон с официальной полицейской отметкой, поставленной новым Департаментом снабжения. Размышлял о том, кому понадобилось убивать священника из Гренсе-Якобсельва.

С пятой попытки удалось дозвониться до старшего инспектора. Ленсман был предельно краток: обнаружен труп мужчины, его зарезали ножом в заброшенной русской церкви к юго-западу от Нирюда. От ответа на вопрос о том, кто сообщил об убийстве, он постарался уклониться. Сказал, необходимо продолжить расследование. Пока информации недостаточно. Относительно мотива догадок нет. Место преступления законсервировано, сказал он, вспоминая клочок бумаги, который повесил на дверь. Инспектор что-то записал, доклад ленсмана вполне его удовлетворил. Время уже перевалило за девять вечера. Так что до утра они всё равно ничего предпринять не могли.

Ленсман положил трубку, запер приёмную, сел в машину и отправился в Гренсе-Якобсельв. Домик священника ютился на самой окраине посёлка. Он был ровесником стоявшей неподалёку часовни короля Оскара II, громоздкой каменной постройки прошлого века. В окне кухни горел свет. Сидевшие там люди забыли опустить занавески.

Ребёнка разбудили. Мать сказала ему, что пришёл ленсман. Он хочет его кое о чём спросить.

– А где папа? – спросил мальчик.

На самом деле он знал, где папа. Но ему так хотелось услышать от мамы, что всё в порядке и папа дома. Он желал всей душой, чтобы произошедшее оказалось дурным сном, чтобы того, что он помнил, на самом деле не было. Но глаза у мамы были красные и опухшие. Она притянула его к себе и посадила на колени. Он вдыхал её запах, такой родной и тёплый, и думал, что теперь ему нужно молчать.

Кухня в доме священника была маленькой, но уютной и чистой. Окно выходило на дорогу, под окном у стены стояла длинная скамья, а на скамье – цинковый таз с сохнущей на краю клетчатой тряпицей. На другом конце кухни был угловой трёхстворчатый шкаф. Одну из створок забыли закрыть, и на открытой полке виднелась фарфоровая чаша с крышкой в виде ярко разрисованной курицы. У другой стены располагались потёртый кухонный стол, выкрашенный голубой краской, и четыре стула. Скатерть давно перешили в рубашку, так что теперь скатертью служило кухонное полотенце, расстеленное на середине стола.

Ленсман и саам Миккель Сирма сидели за столом и пили чай из листьев чёрной смородины, присланных жене священника с юга.

– Ты сегодня далеко от дома побывал. – Говоря это, ленсман и не надеялся, что ребёнок ответит. Хорошо видел, насколько тот напуган. – В Сванвике, верно? Мальчонка кивнул. – Ходил в церковь вместе с папой? – Новый кивок. Ленсман кашлянул и задумался. Придумать следующий вопрос он не успел.

– Папа сказал, я должен пойти к Миккелю на становище, а потом спешить домой, потому что я нужен маме. Папа так сказал. – Говорил он негромко, а потом уткнулся лицом в мамину вязаную кофту.

– И ты сделал, как папа велел? Ты всё правильно сделал. А по дороге ты кого-нибудь встретил? Видел каких-нибудь людей?

Мальчик покачал головой и заелозил у матери на коленях. Потом моргнул, привстал и прижался к её лбу щекой. Странно взрослый, оберегающий жест. Было что-то, о чём он не хотел говорить.

Ленсману не верилось, что мальчик видел убийство. Миккель Сирма сказал, что к ним на становище мальчик не прибежал, а пришёл спокойным шагом, волоча за собой шерстяной плед. Во время долгой автобусной поездки он не плакал и ничего особенного не говорил. Ещё бы ему не чувствовать, что случилось неладное, – отец ведь домой не вернулся.