Книга По волнам жизни. Том 1 - Всеволод Стратонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Давно уже нет деревянного дома под соломенной крышей, где мы жили. Он принадлежал нотариусу Соломко. Скромный домик заменила каменная громада. Нет больше Екатерининской церковки. Какой убогой показалась она мне в зрелые годы… На ее месте позже был воздвигнут великолепный собор.
Екатеринодар в семидесятых годах
Екатеринодар был тогда небольшим городом, лишь тысяч двадцать населения.
Главная торговая артерия, Красная улица, с одной стороны заканчивалась богадельней. Позже на ее месте воздвигли каменные дома городской больницы. За богадельней был громадный степной пустырь, поросший травой. На нем два раза в год устраивались ярмарки. Они имели тогда большое значение: закупки, особенно продовольственные, производились горожанами на полгода.
Далеко за ярмарочной территорией было кладбище. Нас прислуга запугивала в детстве рассказами о творящихся на нем по ночам чудесах.
Красная улица — низенькие одноэтажные магазины, вперемешку с жилыми домами. Магазины были скорее лавчонками, иногда скрытыми в полумраке за колончатой галереей.
С другой стороны Красная улица заканчивалась громадной площадью. Она охватывала четыре городских квартала. Позже ее застроили: воздвигли атаманский дворец, окружной суд[41] и пр. В ту же пору здесь был только поросший сорной травою пустырь. По нем вечерами проезжали, как по проселочной дороге, казачьи возы, поднимая облака пыли. Везли из ближайших станиц продукты на ранний утренний базар.
Уже подростком, живя в одном из выходивших на эту площадь домов, я устраивал себе развлечения. Ходил я неплохо на высоких, саженных ходулях. Выйду, бывало, темным вечером на площадь, обопрусь о телеграфный столб…
Вдали слышится скрып возов. Приближаются…
Сбрасываю внезапно, от головы вниз, сколотые простыни. Иду на возы…
Визг баб… Рев детей… Перепуганные казаки гонят вскачь лошаденку, куда попало.
Здесь же происходили смотры казачьим полкам, устраивались и джигитовки.
За площадью этой, в сторону Кубани, была еще старая «крепость». Она когда-то защищала столицу переселившихся на Кубань черноморцев от нападений черкесов. Помню еще существовавший крепостной вал, а посреди крепостной территории деревянную церковь. Это была первая церковь, построенная казаками на Кубани. Называлась она собором[42], хотя в городе существовал уже и другой, новый собор — на Красной улице.
На моих глазах этот старенький собор и разбирали. Больно было смотреть, как церковь таяла, обращаясь в кучи бревен и досок…
На большую площадь выходил сад, сначала называвшийся «войсковым», а позже ставший «городским». От детства сохранился в памяти куплет из «Орфея в аду»:
Хорошо там бывало, в этом городском саду, на широчайших — как казалось в детстве — аллеях, на площадках, где гремела по вечерам казачья духовая музыка, в таких удобных для детских игр густых порослях между аллеями… Радостно было обнимать развесистые вековые дубы. Для их обхвата сплетали свои вытянутые руки пять-шесть ребятишек…
Под одним из вековых дубов, у старого «собрания»[44], обедала когда-то — так гласила легенда — «сама императрица Екатерина», которая, между прочим, здесь никогда не бывала.
А войсковые празднества! А благотворительные «народные гулянья»!
Аллеи из акаций разукрашены гирляндами разноцветных бумажных фонариков с огарками. И часто, когда свеча догорает, к нашей радости вспыхивают сами фонари. Иногда и мы этому помогали ловко брошенным камнем…
На площадках сияют «звезды» и «елки» из разноцветных стеклянных шкаликов. Края аллей унизаны плошками — глиняными чашками с салом и фитилем. Они чадят и портят воздух… Но какое удовольствие, подкравшись, чтобы не увидели взрослые, толкнуть плошку сильным размахом ноги. Плошка летит далеко в кусты… Ничего, что при этом у самого штанишки заливаются растопленным салом.
Заведовавшая нашим гардеробом бабушка руками разводила:
— Где это ты, Воля, так выпачкался?
— Право, не знаю…
Эти иллюминации производили большее впечатление, чем виданные в зрелые годы роскошные иллюминации Петергофа или Парижа.
Гремят на гуляньях казачьи оркестры… Войсковой хор певчих — казаки и казачата, в белых черкесках и папахах, с красными бешметами, со свешивающимися с плеч красными башлыками… Лихо разливаются, с присвистом:
Или еще:
Старая скромная ротонда в дни войсковых празднеств разукрашивалась огромными персидскими коврами и взятыми из войскового арсенала арматурами[47]: звездами и узорами из шашек и штыков. Это было потрясающе красиво.
