Книга Неизменная любовь - Ольга Горышина

Подсушив полотенцем волосы, я достала из рюкзака свежее черное белье и красную майку, достаточно длинную, чтобы прикрыть бедра. Завтра добавлю к наряду короткую юбку и пойду гулять по римским развалинам. Одна! А сейчас мне надо попытаться уснуть, как можно быстрее, а то, как я понимаю, мое американское чудо проснется ни свет ни заря.

Но только я вышла в комнату, за спиной сразу завопил телефон. Никогда так долго я его не искала — наверное, больше поглядывала, не проснулся ли мальчик, чем смотрела в недра рюкзака. Потом, к счастью, до меня дошло, что можно выскочить на стремный балкон и закрыть дверь. И вот наконец телефон оказался у уха, а сердце в пятках:

— А у нас тут ЧП…

Я замерла.

— Посудомойка сломалась.

Хорошо еще Слава не растягивал слова, и я не успела представить себе никакое другое ЧП, которые последнее время ассоциировались только с папиным и маминым здоровьем. К счастью, Слава пока был в форме, в относительно хорошей для своих шестидесяти двух лет.

— И для этого ты звонишь? — Я все еще не могла открыть глаз.

— Нет, — в голосе Славы послышались звонкие нотки. — Чтобы пожелать моей девочки доброй ночи, — и тут же серьезно. С чувством, толком, расстановкой: — Хочу завтра закрыть вопрос с посудомойкой. Если теща в довершение всего будет мыть посуду руками…

— В довершение чего?

Я наконец открыла глаза и, сообразив, что стою слишком близко к шатким перилам, отступила к двери и даже прижалась к стеклу спиной.

— Янусик, давай не начинать…

Я аж представила себе, как он положил сейчас на стол руку с растопыренными пальцами. Это «знак-кирпич», дальше говорить нельзя. Но он сам говорил, а я лишь слушала:

— Без тебя даже посудомойка не хочет работать. Я час с ней провозился. Давай купим новую?

— Давай, — согласилась я, глядя на проезжающий по улице мотоцикл. — Купи белую, под цвет кухни. И главное не Бошевскую. И с третьей полкой… Ну той, что для ножей. Энерджи-Эфишент. И обязательно Фристендинг.

— Яна, хватит ругаться матом. Скажи, какую конкретно.

— Откуда я знаю! Погугли, что у них есть…

Черт, слово «погугли» вгоняет моего мужа в полный ступор.

— Погугли сама и пришли мне фотографию с фирмой и моделью, чтобы я сунул им под нос.

Ну, конечно, даже на пальцах так и не научился объясняться на инглише. А что — секретарь-переводчик всегда под боком! А тут нате, нема… И это человек, у которого мобильный телефон появился раньше меня! Наверное, хорошо, что Вячеслав Юрьевич вовремя смотал удочки из бизнеса, вложив все сбережения в недвижимость, и размотал их на финском озере. Но погуглить посудомойку-то можно!

— Слав, я вернусь и куплю, ладно?

— Ян, я объяснил тебе, что не хочу, чтобы теща мыла за мной посуду…

— Господи, ты что, сам тарелку за собой вымыть не можешь!

— Янусик, — муж выдержал паузу. — У тебя отвалится выбрать посудомойку?

— Хорошо, я пришлю картинку. Это все?

Я спросила с непонятным вызовом, и Слава на секунду даже замолчал.

— Нет, не все…

Теперь молчала я. Пусть продолжает.

— Просто хотел услышать твой голос.

— Иди спать. Я тоже иду спать.

— Так рано? На мою жену не похоже.

— Я в чужом доме, — привирала я с чистым сердцем.

Только не хватало ему знать правды. Ведь не удержится от смеха, расскажет маме, а вот она точно начнет психовать без всякого на то повода. Я ее знаю. Как и то, что уже достаточно заставила ее понервничать, когда по уши втюрилась в мужика на двадцать два года меня старше. Сейчас ее нервы надо беречь. Ей хватает папы… Ну, и зятя, конечно. Мужики-то как дружили, так и дружат, а вот с тещей у Вячеслава Юрьевича как не заладилось с самого начала, так и идет вверх по спирали. Не переругались бы там… из-за грязных тарелок.

— Хозяева легли спать, — уже чуть ли не шептала я. — Я на балконе и мне страшно, такой он хлипкий. Давай завтра я тебе из римского цирка позвоню, договорились?

— Это ты меня так ласково послала, Янусь, да?

— Ну… — я тоже улыбалась. — Могу и не ласково…

— Янусик, я скучаю. Безумно…

— Слава, всего десять дней…

— Это тебе — всего, а мне — целых десять. К тому же, с субботы я тебе не звоню.

— Можешь звонить, — еще шире улыбнулась я. — Хоть какое-то разнообразие будет. Днем Алка поноет, вечером — ты…

— Какая же ты засранка, Яна…

— Какая есть, вся твоя… В воскресенье.

— Так это ж только в следующее. Зачем я тебя вообще отпустил…

— Слав, смени пластинку. Пожалуйста. Ну, честное слово, одно и тоже, раз за разом. Надоел.

— Я знаю, что я тебе надоел. Но буду надоедать тебе и дальше. Я жду картинку. Хочу, чтобы к возвращению хозяйки дом был в полном порядке. Кстати, Стэлла окончательно сжевала твой тапок. Таскала всю неделю к дверям, ждала маму.

— Ну, тапки ты можешь мне купить без картинки!

Я снова повысила голос. На этот раз, скорее всего, нарочно. Меня раздражали эти искусственно-затянутые телефонные разговоры. Особенно, когда Слава начинал говорить про свою собаку. Свою! Я была против овчарки… А теперь чуть что, сразу я — хозяйка!

— Могу… Я скучаю. Давно так не скучал. С чего бы вдруг?

Это не был вопрос, но я дала на него ответ.

— Потому что крокодил не ловится. Слав, иди спать. Ведь завтра же в шесть утра подскочишь на свою рыбалку.

— Не подскочу. Надо катер заправлять, все сожгли. Хотя, кажется, не гоняли…

— Ты и не гонял…

Это мне говорит автогонщик со стажем. Он и Финку-то начал осваивать на колесах, когда я еще аттестат о среднем образовании не получила и до потолка прыгала, когда дядя Слава привозил мне жвачки со вкусом колы.

— Не смеши мои тапочки!

— Твои тапочки Стэлла сожрала. Память девичья!

— Иди ты… спать!

— Уже пошел. Как там «пока» твое будет?

— Ми пиро вампиро. Давай, Слава… Только не тащи собаку в постель. Найду ее волосы на своей подушке, оба будете на улице спать. Понятно?

— Усё понял. Твое место в моей постели никто не займет, не переживай. Даже Стэлла. Хотя временами ее я люблю больше. Она хоть не тявкает просто так.

— Я не просто так лаю. Я спать хочу. Пока.

— Я тоже хочу. С тобой. Доброй ночи, моя девочка. Доброй ночи.

— Пока.

Я опустила голову и выдохнула. Вот ведь настоящий вампир — выматывает меня звонками, чтобы я в другой раз сто раз подумала, прежде чем куда-то ехать одной. Но я поеду, поеду и не один раз! Не хочу любоваться закатами на озере, гулять с собакой и следить, чтобы на нашем газоне травинки были подстрижены тютелька в тютельку, как у соседа-финна. Финский дом — самое поганое денежное вложение, которое когда-либо делал господин Березов. Лучше бы купил мне в Питере еще одну арт-студию! Если уж ему так хотелось, чтобы я чувствовала себя где-то полноправной хозяйкой. Мы сдавали всю недвижимость, кроме нашей питерской квартиры и финской дачи. Дачи для стариков — и чем больше Славка общается со своим давним приятелем и по совместительству тестем, тем больше перенимает у отца стариковского брюзжания.