Книга Волосы. Иллюстрированная история - Сьюзан Дж. Винсент

Просмотр архивов Британской библиотеки в этом свете вызывает непривычное осознание того, что ее фонды хранят не только литературные, но и человеческие реликвии. Сложенные в конверты, прикрепленные к бумагам и заложенные в записных книжках, многочисленные завитки, локоны и пряди человеческих волос нашли последнее пристанище под сводами и в подвалах библиотеки. Большая их часть была срезана с голов людей, имена которых нам ни о чем не говорят, чьи семейные архивы перешли в хранение библиотеки разными путями. Но также есть большое число предметов, увековечивающих память о знаменитостях: прядь с головы Бетховена, срезанная в день его смерти в 1827 году и пришитая к бумаге; немного волос Шарлотты Бронте, взятых после ее смерти в 1855 году; волосы Диккенса, сопровождаемые запиской от его золовки, подтверждающей их подлинность. Прядь волос Нельсона хранится в деревянной шкатулке, волосы Гёте — в конверте, а еще есть целая коллекция локонов представителей династии Ганноверов (ил. 0.13). Есть даже прядь волос Симона Боливара, революционного лидера в войне за независимость испанских колоний в Южной Америке[44].

Ил. 0.13. Локон волос из коллекции Музея науки, Лондон, предположительно принадлежавший Георгу III. Он был куплен на аукционе в 1927 году завернутым в документ, подтверждающий его происхождение.

Ил. 0.14. Волосы Бритни Спирс, выставленные на торги на сайте Ebay. 2007

Эти удивительные реликвии, хранящиеся в Британской библиотеке, напоминают нам о том, что таким образом можно увековечивать память не только о любимых и близких. Волосы знаменитостей также могут выступать чтимым объектом. Крайне распространенное в средневековом культе святых, когда описи священных частей тела и жидкостей, естественно, включали в себя эти наиболее легко отделяемые фрагменты, почитание волос также может быть вызвано мирской славой их первоначального обладателя. Эта разновидность объективации не только по-прежнему с нами, но и, по-видимому, набирает силу, по мере того как наши деньги воздают почести современным светским иконам: звездам. Так, спустя пять месяцев после смерти Дэвида Боуи в 2016 году локон его волос был продан на аукционе за 18 750 долларов. Боуи далеко не единственный, чьи волосы становятся предметом коллекционирования: от Че Гевары до Джастина Бибера, от Джона Кеннеди до Джона Леннона, пряди волос знаменитостей покупаются и продаются, часто через интернет (ил. 0.14). Даже за самые крошечные пучки или несколько волосинок могут выплачиваться огромные суммы: в настоящий момент рекорд составляет 115 000 долларов за кудри с головы Элвиса Пресли[45].

Во всех этих случаях использования волос их объективация прочно укоренена в их связи с субъектом. Помещаются под хрусталь или продаются за большую сумму не просто какие-то там волосы, а пряди, принадлежавшие конкретному человеку. Отсюда проистекает важность провенанса и тех сопроводительных записок из собрания Британской библиотеки, которые доказывают истинную принадлежность волос. Но существуют и другие способы, с помощью которых волосы превращались в произведения искусства или ремесла, чье значение не зависело от источника их происхождения. Они обрывают какие-либо связи с индивидуальностью, которую стремятся сохранить при искусном оформлении сувенира из локонов определенного человека. В XIX веке волосы использовали как самостоятельный материал для создания диковинок (ил. 0.15). На Всемирной выставке 1851 года подобным изделиям из человеческих волос были отведены два помещения. Удивленным взорам тысяч посетителей предстали «серьги, браслеты, броши, кольца, кошельки — волосы, обработанные всеми мыслимыми способами — во всевозможных витках и изгибах, в виде перьев и цветов, свитков или букетов и корзина около восемнадцати дюймов диаметром, наполненная цветами и фруктами»[46]. Изделия из волос появлялись на международных выставках и впоследствии: на Всемирной выставке 1855 года в Париже экспонировался портрет королевы Виктории в полный рост и в натуральную величину, выполненный исключительно из волос[47].

Ил. 0.15. Чепец, полностью сплетенный из человеческих волос. Ок. 1850

Все же чаще всего волосы в качестве объекта принимали форму дополнения к телу другого человека. Спрятанные, оставаясь у всех на виду, срезанные волосы принимали форму париков, шиньонов, накладок и постижей — предметов, чрезвычайно важных для моды и телесных практик XVIII и XIX веков (ил. 0.16). Такая трансформация не была лишена иронии. Натуральные волосы обрабатывались и преобразовывались, утрачивали свою личную природу, чтобы стать анонимным товаром, готовым к продаже. Однако, когда их покупал и надевал новый владелец, они приобретали новую идентичность; имитируя «настоящие» волосы владельца, они получали новую субъективность (ил. 0.17).

Ил. 0.16. Страница из Энциклопедии Дидро с иллюстрацией, представляющей различные виды париков. 1762.

Ил. 0.17. Гравюра начала XIX века, изображающая женщину с простой накладкой из волос: кудри, закрепленные на ленте

Но все эти волосяные изделия заставляют задуматься: откуда взялось сырье и как его поставляли? В Великобритании торговля волосами достигла выдающихся масштабов в XVIII веке, когда рынок значительно расширился за счет ношения париков, и предприимчивые люди получили возможность зарабатывать себе на жизнь изыскивая и поставляя этот натуральный продукт. Вовлеченные в торговлю волосами были представителями всего социального и финансового спектра, начиная с непритязательных скупщиков волос на нижних ступенях социальной лестницы, которые бродили по стране, добывая волосы там, где и как могли, до оптовых торговцев на ее вершине, приобретавших их товар. Кроме того, такие коммерсанты импортировали волосы, и, согласно описанию 1747 года, представленному в руководстве для потребителей «Лондонский негоциант», как правило, сортировали и обрабатывали их, подготавливая к поставке производителям париков (ил. 0.18). Ассортимент их товаров мог быть очень разнообразен, и значительную часть капитала они держали в товарной форме. В 1744 году Томас Джеффрис подал объявление о том, что отходит от дел и продает с молотка свои складские запасы. Среди них он перечислил «широкий выбор человеческих волос всех видов в процессе завивки и уже завитых». Также Джеффрис выставил на продажу конский волос, козью шерсть и мохер (они шли на изготовление более низкосортных товаров), готовые парики различных фасонов и «всевозможные товары и принадлежности, употребляемые изготовителями париков»[48]. Торговцы волосами на вершине иерархии могли быть весьма состоятельными людьми, как, например, «именитый» мистер Баньон, женившийся в 1738 году на богатой мисс Томлин из Нортгемптона и ее приданом в 5000 фунтов стерлингов[49]. Эта торговая сфера была в определенной степени открыта для женщин, таких как вдова Элизабет Юр, в 1774 году унаследовавшая дело своего покойного мужа[50]. На другом конце спектра были бедные странствующие торговцы, которые переходили из города в город в поисках девушек и женщин, желающих или вынужденных в силу обстоятельств продать свои волосы, будь то из‐за бедности или, возможно, из‐за плохого здоровья (лихорадку часто лечили, остригая волосы пациента). Иногда — этого опасались — волосы продавали после смерти обладательницы[51]. До появления скупщиков, специализировавшихся на волосах, и частично одновременно с ними волосы также покупали некоторые коробейники и разносчики: волосы довольно часто встречаются в описях их товаров конца XVII — начала XVIII века[52]. Жизнь на этой нижней ступени иерархии могла быть суровой и полной неопределенности, как мы видим из сообщения о работавшем в районе Глостера скупщике волос, найденном ноябрьским утром в канаве мертвым[53].