Книга Опасная ложь - Меган Миранда

Эмме было шестнадцать, у нее были широко расставленные глаза и, по слухам, злобный характер. С тех пор как мы не виделись, Коул стал выше, оброс мышцами благодаря футболу и лакроссу и завел себе женский фан-клуб, из которого с тревожной регулярностью выбирал себе очередную подружку.

– А Райан Бейкер что тут делает? – спросила Эмма, как будто мы до сих пор дружили и не было миллиона моих звонков, на которые она просто не отвечала.

Услышав свое имя, Райан обернулся, и Эмма вдруг приняла позу для флирта – опора на бедро, голова набок – и спросила его:

– Как себя чувствуешь?

– Да пару швов наложили, – ответил он.

– Долго еще? – спросил Коул, стараясь не смотреть мне в глаза.

– Спасибо, что привезли документы. Но меня подкинут, – сказала я.

– Но мама сказала…

– Райан меня подбросит. – Такой я себе нравилась намного больше. Девушка, которую подвозят домой едва знакомые люди, которой не нужно надеяться на благосклонность бывших друзей. Находчивая. Сильная.

– Ладно, – кивнул Коул и сбросил документы мне на колени, как будто избавился от грандиозной обузы. – Знаешь, вообще-то у меня есть дела поважнее.

Интересно, чем занимался Коул до того, как Джен заставила его ехать в больницу? Как-то уж слишком агрессивно он разговаривал с девушкой, которую три года назад бросил, просто пожав плечами.

– Скажи спасибо своей маме, – проворчала я от обиды.

– Или твоей, – ответил он, обидев меня еще сильнее, потому что сказал правду.

Спящий вулкан. Они знали правду. Я знаю, я знаю, я знаю, кто ты на самом деле. А кто я? Обычно я пустое место. Одноклассница. Келси Томас? Пожатие плечами. Одна из многих, незаметное лицо из толпы. В основном я держусь неплохо. У меня не трясутся руки, я выгляжу уверенно, зачеркиваю дни в календаре – все они похожи друг на друга. Но иногда ни с того ни с сего я начинаю бояться, как она. Так сильно, что не могу пошевелиться. Иногда без какой-либо причины я просто лежу в кровати, как мама, в четырех стенах и полной тишине. Иногда страх так сильно парализует меня, что я притворяюсь физически больной, просто чтобы не надо было двигаться и можно было остаться в своей комнате, в безопасности. Знать, что всегда, в любую секунду все нормально. Я в безопасности. Но по сравнению с мамой это просто цветочки. Я дочь женщины, чьей жизнью управляет страх. Мы живем на грани.

И они об этом знают.

Оформив выписку, доктор выдала мне буклет о признаках внутричерепной травмы и ушла, а я сразу сняла бинты и быстро осмотрела себя в зеркале. Заметных признаков для чрезмерного маминого беспокойства нет. Я слезла с кровати и подошла к Райану, который рылся в вазе с леденцами. Проходящие мимо люди улыбались ему, как будто не могли сдержаться.

– Твои друзья? – спросил он. От леденцов его язык был неестественно красным.

– Нет, – ответила я. – Просто документы для больницы были у их мамы. Долго рассказывать.

– Она твой опекун?

– Не совсем…

Мы уже шли на парковку. Мне не хотелось говорить о Джен и пускаться в длинные объяснения.

– Но твоя мама больна, правильно?

Я напряглась, и он заметно испугался.

– Прости, я не то хотел сказать.

Видимо, ходили слухи, раз Райан что-то слышал.

– Да, больна.

Все верно, просто в другом смысле. У нее не было рака или какой-то смертельной болезни. Но она действительно была больна. Проще сказать, что у ее болезни физическая природа. Так понятнее.

Занятия с Джен были обязательным условием, чтобы я могла жить с мамой. Джен назначили государственные службы. Я стала зависеть от нее, но не доверять, потому что она докладывала обо всем другим людям, которые решали мою судьбу. Мама зависела от нее еще больше, а доверяла еще меньше. Особенно после того, как она написала обо мне статью. О моем страхе.

Там она ссылалась на исследование об эпигенетике и страхе. Ученые регулярно пугали мышей одним запахом – «запахом страха», а потом выяснили, что их потомство боится того же запаха. Мышей пугали запахом вишни. Не знаю, чем так страшна вишня, но, видимо, каждому свое. В общем, это исследование легло в основу ее статьи. Эволюция в действии. Доказательство, что экспрессию гена можно менять. Страх передается из поколения в поколение, проникает в наши клетки, изменяет нашу ДНК.

Статья обсуждалась в профессиональных кругах. Уходят ли мои страхи корнями в детство? Я впитала их в младенчестве с молоком матери? Передалось ли мне ее напряжение? Впитала ли я ее физические реакции? Она вплела их в сказки, которые шептала мне на ночь в темноте? Или, по мнению Джен, мои страхи были привязаны к ее страхам на более глубоком уровне, вплоть до ДНК?

С другой стороны, я ведь не мышь. Но я помню, и Джен наверняка тоже, как однажды она привела нас с Эммой в салон красоты, в котором шла уборка дальних помещений, и от запаха чистящего средства я вся покрылась мурашками, и меня вырвало только что съеденным обедом на пол из дешевого линолеума. «Запах антисептика, – написала Джен в своей статье. – Острый, едкий».

Естественно, дома за закрытыми дверьми мама пришла в ярость от такого предательства. Но она сказала, что мы должны быть осторожными. Осторожными, потому что, хотя Джен и нарушила наше право на частную жизнь, мы слишком многое могли потерять.

Осторожность, извечная осторожность. Это слово, как эхо, всегда со мной, я всегда начеку. Мама много раз могла меня потерять.

Глава 5

У Райана был джип с тканевым верхом и снимающимися дверьми – летом, когда мы работали в «Хижине», я часто видела, как он снимал их в хорошую погоду. Мама назвала бы несколько причин, почему это опасно. Хотя, это моя машина лежала на дне обрыва, а не его.

– Где ты живешь? – спросил он, открывая дверь.

– Ты знаешь Стерлинг-Кросс? Это улица в конце…

– Да, – ответил он и закрыл дверь. – Я знаю, где это.

Его телефон лежал между нами, и когда мы выезжали с парковки, он зазвонил, но Райан не обратил на него внимания.

– Значит, – сказала я, – ты теперь пожарный? Не слишком ли ты молод для такой работы?

– Месяц назад мне исполнилось восемнадцать, но я всю жизнь хотел этим заниматься. Мой папа недавно вышел на пенсию. Дедушка тоже всю жизнь работал пожарным. Я практически вырос на станции. Теперь пришло время оформить все официально. – Он улыбнулся сам себе. – Гены.

Его телефон снова зазвонил.

– Почему ты не берешь трубку? – спросила я. Если бы я пропустила больше одного звонка от мамы, она бы впала в панику.

Он сжал руль и на долю секунды взглянул на меня.

– Я же за рулем. Хватит с меня на сегодня аварий, – ответил он.