Книга По закону сломанных ногтей - Елена Лабрус

— Если всё-всё. А зная Анфису, могу с уверенностью сказать, что она смаковала каждое моё слово и не раз. Я не понимаю, что тогда ты здесь делаешь.

— Скажи, Арина, как много людей, которые бы тебя искренне любили, ничего не требуя взамен ты знаешь? Родители и прочие родственники, конечно, не в счёт.

Она ненадолго задумалась. Всего один парень признался ей как-то в любви. Но надолго ли он сохранил свои чувства после того как они расстались?

— Пожалуй, ни одного, — призналась она.

— Вот и меня никто никогда не любил. — Он сделал паузу. — Кроме тебя. Ни твоя подруга Анфиса, ни моя вторая жена, ни все те девушки, с которыми я проводил время. Никто, кроме тебя. А я так хотел знать, что это такое.

Он встал и подошёл к ней. Запустил руку в её распущенные волосы. Притянул её к своим губам за шею. И вышел не просто поцелуй. Чувствовалось в нём какое-то волшебство. Когда от тебя ничего не ждут, кроме искренности. Ничего, кроме этого поцелуя. Ничего, кроме того, что ты всю жизнь хотела отдать, не смея даже и надеяться получить равнозначное взамен.

И её тело отзывалось на этот поцелуй, не похожий ни на один другой в её жизни.

Он унёс её в спальню на руках. И это оказалось настолько же лучше, чем в первый раз, на сколько её самый первый случайный секс отличался от того, что произошёл у них меньше часа назад.

— Прости, но теперь мне не даёт покоя твой парень. — Он собирал вещи, так и раскиданные с прошлого раза по полу.

— Тебе не о чем беспокоиться! — Пыталась отмахнуться она, уже сожалея о своей лжи. — Он никогда не бывает в этой квартире. Обычно мы встречаемся у него.

— Меня беспокоит сам факт его наличия. Честно говоря, я не ожидал, что все произойдёт так быстро. Я просто хотел тебя проводить, просто присмотреться, поухаживать. Прикинуть, есть ли у меня шансы.

Он стоял голышом, опираясь руками на стул, на который он аккуратно повесил свою рубашку.

Раз, два, три... семь! Пуговиц на ней оказалось семь, а значит, под его брюками скрывалась всего одна. Впрочем, то что там скрывалось за гульфиком, кроме пуговиц рубашки, она рассматривала с не меньшим интересом. Но Андрея сейчас интересовали вещи куда более серьёзные, чем его член.

— Я уже жалею, что лишила себя такой приятной части событий. Но я, наверно, испугалась, что такой случай мне больше не представится — встретить тебя снова. Хотя намерений затащить тебя в постель у меня не было.

— Зато у меня были.

Он чуть не с места прыгнул плашмя на кровать и только хороший упругий матрас не позволил Арине спружинить с кровати на пол.

— Я не хочу уходить, — он с ловкостью фокусника достал из-под подушки телефон. Она даже не заметила, когда он успел его выключить и туда засунуть. — Но, к сожалению, должен.

— Ты так легко избавил меня на сегодня от всех моих дел, а свои отложить не можешь?

Лёгкая паника, что он уйдёт и больше не вернётся начинала превращаться в тяжёлую, чем больше он говорил.

— Я не директор предприятия, а всего лишь наёмный работник. К тому же государственной структуры. Должен отрабатывать деньги налогоплательщиков.

Он поцеловал её в голое плечо и поднялся.

— Ты уже успел навести обо мне справки?

— Упаси Бог! Просто перезвонил по тому номеру, что ты набрала и твоя Виолетта без наводящих вопросов мне все про тебя выдала.

— Уволю, засранку! — сказала она в сердцах. Так не хотелось быть для него совсем открытой книгой. Мало того, что Анфиса сдала её с потрохами. Теперь вот собственная секретарша. Надо, наверно, подумать о маломальской системе безопасности в офисе. Хотя зачем? Ведь не далее, как сегодня в обед она собралась закрывать своё неприбыльное дело.

— Не скучай! — полностью одетый он нагнулся и поцеловал её так нежно, что она подумала, если он не вернётся, этот поцелуй займёт в её коллекции первое место. — Не вставай, я найду выход. Не беспокойся, я сам захлопну дверь!

Последние слова он прокричал ей уже из прихожей. И только когда щёлкнул замок, она поняла, что не сможет ему даже позвонить. Потому что не с чего и номера своего он ей тоже не оставил.

Всю ночь ей снилась её одинокая жизнь. Не события прошедшего беспокойного дня. А будущая жизнь, в которой Андрей так и не вернулся. Ей снилось как она его ждёт, как вздрагивает от каждого звонка, как ловит в толпе похожие на него лица, как столбенеет от вида крутобоких джипов на улице. Но это всегда не он. Всегда кто-то похожий, но идущий мимо. И это чувство тоски и одиночества так измотало её, что она проснулась посреди ночи совершенно разбитая.

Она встала выпить воды. Убралась на кухне. Сняла ненавистные бинты. И только потом увидела, что ещё только одиннадцать вечера. Ночь ещё даже не началась. Она сделала себе бутерброд и налив ещё бокал вина забралась со всем этим богатством в кровать, не боясь больше ни крошек, ни винных пятен, чего она раньше себе никогда не позволяла.

В новостях показывали раскуроченное кафе, Андрея крупным планом, садящегося в помятый джип — как она и предполагала кто-то снял все произошедшее на телефон и уже предоставил местным СМИ.

Наверно, ей уже обзвонились. Но её телефон так и остался там, погребённый под осколками. Хотя ощущалась в этой информационной тишине какая-то особая прелесть. Словно она умерла. Словно её и правда больше нет.

"Имя девушки, извлечённой из-под обломков и доставленной, по предварительным сведениям, в одну из больниц, остаётся неизвестным." Сообщалось бегущей строкой.

Глава 4. Лисёнок

Ехать в дождь на мотоцикле — то ещё удовольствие. Особенно в городе. Машины окатывают грязными потоками воды, визор мотошлема "потеет", руки мёрзнут, а водонепроницаемый костюм ожидаемо промокает. Но мотоцикл давно стал для него частью его самого, о таких мелочах как дождь он давно не думал. И о таких вещах как парковка тоже.

Он поставил свой байк прямо под козырьком крыльца детской краевой больницы. Проезжая, приветливо кивнул охране, прячущейся от ливня в маленькой будке. Им даже шлагбаум не пришлось открывать — он проскользнул в проход для пешеходов. Он так часто бывал здесь за последние шесть лет после того как Алисе поставили неутешительный диагноз — муковисцидоз, что чувствовал себя здесь своим. Последнюю неделю он бывал здесь каждый день.

— Привет, лисёнок!

Белый халат он накинул прямо поверх промокшей куртки, а шлем держал в руках.

— Привет, ковбой!

Его семилетняя сестра радостно улыбнулась при его появлении. Он постарался поддержать в ней этот оптимизм и тоже улыбнулся. Сделать это было с одной стороны нетрудно — он обожал свою сестрёнку, а с другой стороны — эти черные круги у неё под глазами, тяжёлое дыхание, пластмассовая трубка, подведённая к маленькому гордо вздёрнутому носику — все это выглядело так противоестественно. Но что толку думать об этом.