Книга Цвет сакуры красный - Борис Орлов

- О’кей… – Парень с трудом переварил полученную информацию, но продолжил спрашивать, – Ну, хорошо, а потом? Чего мы с ними потом делать станем?

- Да ничего, – старший пожал плечами. – Сходим в отделение милиции, зарегистрируем и будем дома хранить. Пистолет и револьвер – вещи в хозяйстве полезные, могут и пригодиться. Мало ли что…

- Чего, правда? – Волков-младший понимал, что отец не станет его обманывать, но не мог заставить себя поверить в услышанное. – Чего, вот прямо вот так можно было пистолет дома хранить?

- Мелочь, ты фильм «Место встречи изменить нельзя» сколько раз смотрел? Тебя никогда не интересовало: отчего это у доктора Груздева дома пистолет хранится?

- Ну… Типа, наградной?

- Ага, наградной, – Волков-старший засмеялся и закашлялся. – Это вот у этого рафинированного интеллигента, который с любимой женщиной в пригородный поселок Лосинку съехал, оставив бывшей жене-шлюхе московскую квартиру, наградной пистолет? Поди, за успехи в изучении творчества Достоевского наградили?

Всеволод-младший растеряно пожал плечами. Действительно, как-то не сходится…

- Так вот, друг ты мой ситный, запрещалось хранить дома «Маузер», да и то – только без специального разрешения. А так – сделай одолжение, храни. Только зарегистрируй.

- Но как же?

- А вот так же. Патроны-то в продажу не поступали, а пистолет без патронов – железяка. И куда более безопасная в драке, чем, например, полкирпича… – Он отвесил сыну шутливый подзатыльник, – Так-то вот, сын.

Тот только головой покрутил:

- Чудны дела твои, господи…

За такими разговорами и делами незаметно пролетел день. Закатное солнце окрасило болото в странный, кроваво-багровый цвет, отчего обоим Волковым стало слегка не по себе. Сын зябко передернул плечами:

- Кровь…

- М-да уж, – протянул отец. – И сколько ее еще будет…

Говорить больше не хотелось: на них обрушилось понимание того, что вся их прежняя, более-менее налаженная жизнь резко и неожиданно оборвалась, и теперь… А вот что будет теперь?..

В молчании они сварганили немудрящий ужин и также молча проглотили его. Лишь когда был допит чай, и оба взялись за сигареты, Волков-младший посмотрел на своего отца и тихо спросил:

- Бать, тебе что: совсем не страшно?

Помедлив, тот ответил:

- Страшно. А толку в том страхе? – Он протянул руку и, как делал когда-то в далеком детстве, потрепал сына по волосам, – Не журись, казаче: прорвемся. Фиг ли нам, кучерявым? Главное сейчас что? Главное то, что знаем мы с тобой до хрена, и очень даже можем помочь Родине. Хотя бы выкрутиться из войны с меньшими потерями, а? Достойная цель?

- А то! – младший повеселел. – Все сделаем, в лучшем виде! Ты, вон, столько знаешь, что страна у нас сейчас прыжками вперед поскачет! Вопя на весь свет о своем безмятежном блаженстве!

Оба засмеялись. Правда, сын смеялся радостно и беззаботно, а вот на лицо отца нет-нет, да и набегала тень задумчивости…

[1] Так до 1929 года официально называлась Югославия.

[2] Хьюго Синклер (1873-1939) – руководитель Службы внешней разведки Британской Империи в период 1923-39 гг.

[3] СИС (SIS/Secret Intelligence Service) – служба внешнеполитической разведки Великобритании.

[4] Кутепов А.П. (1882-1930) – русский военачальник и политический деятель. Эмигрант. Один из руководителей «Российского Общевоинского Союза» (РОВС) – эмигрантской организации фашистско-террористического толка

[5] РОВС организационно подразделялся на отделы, курировавшие разные страны и регионы. I отдел отвечал за Великобританию, Голландию, Данию, Египет, Испанию, Италию, Норвегию, Персию (Иран), Польшу, Сирию, Финляндию, Францию с колониями, Швейцарию и Швецию.

[6] МОЦР («Монархическое объединение Центральной России») – название фальшивой подпольной организации созданной по инициативе Дзержинского в ходе контрразведывательной операции ОГПУ «Трест».

[7] Сидней Рейли (Соломон Розенблюм, 1873-1925) – международный авантюрист, англофил и русофоб. Начиная с 1897 – сотрудник британской разведки. Вел шпионскую деятельность против России начиная с Русско-Японской войны. В 1918 участвовал (организовал?) в организации покушения на Ленина и подготовке покушений на руководителей РСФСР. Заочно приговорен к смертной казни. В 1925 нелегально прибыл в Советский Союз, где и был арестован. 5 ноября 1925 заочный приговор был приведен в исполнение.

[8] Нодья – долго- и слабогорящий костер из двух или трех бревен большого диаметра, сложенных в два вертикальных ряда. Огонь разжигается таким образом, чтобы отдавал тепло всю ночь, без добавления топлива.

[9] Подразумевается финский пистолет L-35, разработанный оружейником Аймо Лахти в 1935г.

[10] Webley & Scott – семейство английских самозарядных пистолетов, выпускавшихся с 1905 по 1940, под разные калибры и патроны. Наиболее распространенными были пистолеты под патрон .38 АСР (Модель 1910 года) и под патрон .455 Webley (Модель Mk. I Navy)

[11] Британский револьвер образца 1915 г., под патрон калибра .455 (11,5-мм)

Глава 3

В бурном море людей и событий

Не щадя живота своего

Совершите вы массу открытий

Иногда не желая того!

Юлий Ким

До Петрозаводска они добрались за три дня. Сперва их подвез на лодке старик, который тоже ходил на уток. Вот только сын, когда увидел оружие старика, вздрогнул, а потом шепотом спросил у отца, что это за огромная фиговина на носу лодки разместилась? И не собирается ли дедок таким калибром вести морской бой или отражать высадку вражеского десанта на родное побережье?

Отец и старик, который, как выяснилось, обладал, несмотря на возраст, завидным слухом расхохотались, после чего Волков-старший пояснил, что этот монстр зовется «утятница»[1], и предназначен для стрельбы дробью по целой утиной стае, что уселась на воду в зоне досягаемости громадины.

Старый охотник кивал, подтверждая рассказ отца, а потом добавил, что из своей утятницы он одним выстрелом до трех десятков уток брал. А в этот раз только полтора подстрелить удалось. В доказательство он предъявил битую птицу, затем оглядел пустые ягдташи Волковых и предложил отдать пару уточек в обмен на… Многозначительное молчание было понято совершенно правильно, и дедку пожертвовали одну из трофейных фляжек, в которой оказался джин. Сын этот напиток без тоника не любил, а отец и вовсе считал его тройным одеколоном, который он как-то в своем далеком, хотя еще и не наступившем детстве дегустировал в пионерском лагере, так что обмен совершился к полному удовольствию обеих сторон.

Старик попробовал иностранный напиток, шумно выдохнул, икнул, а потом задумчиво заметил: